Теперь это уже невозможно. Чтобы выжить, мне придется продаться дому Матаро и Анаис, стать чуть ли не проституткой.
– Сожалею, что вынужден был вам это сказать.
– Нет, не сожалеете. – Мой голос был холодным, как могильная земля; я только что видел дату документа и понял, кто это сделал со мной и как. – Вы сообщили моему отцу. Вы послали волну, как только я появился.
В тот же самый день, если я правильно прочитал дату. Он запланировал все с первой нашей встречи, когда я сидел без сознания в его кресле наверху. Вот почему он решил оставить меня при своем дворе, почему терпел мои выходки в колизее и на обеде с приором. Негодяй даже не стал отрицать этого. На его лице ничего не дрогнуло. Он знал, что победил.
– Насколько я понимаю, вы убедили его написать это. Заключили какую-то сделку, чтобы заполучить меня. Что это было? Тридцать сребреников?
– Что? – озадаченно спросил он. – Вы должны быть польщены. Вы станете моим сыном.
– Вашей шлюхой. – Я едва не задохнулся, подавив рыдание, прежде чем оно вырвалось из горла.
«Горе опустошает», – отчитал я самого себя, спрятал свое горе поглубже и вернулся к практическим вопросам:
– И что вы собираетесь делать со мной дальше?
У меня еще будет время обдумать все ужасы этого дня, заглушить их, если потребуется.
– Вы сами во всем виноваты, мой мальчик. – Граф забрал у меня акт. – Перейдем лучше к делу. После вашей женитьбы Лигейя уже не сможет ничем навредить вам, не навредив моему дому, а этого она не станет делать.
Он встал, подняв вихрь оранжевого шелка, и тревожно прошелся к арке окна – на самом деле смотрового экрана, показывающего панораму Боросево во всем его ржавом приземистом величии, с задушенными водорослями каналами.
– Проблема лишь в тех трех годах, которые отделяют нас от этого момента. Вы сами должны понимать, что нажили себе могущественного врага.
Он замолчал и заметно дрожавшей рукой взял еще один лист веррокса из связки.
– Думаю отослать вас на Бинах к Тивану Меллуану, от греха подальше.
Я уставился на свои ладони. Они тоже дрожали, но не от верроксового токсикоза. Длинные волосы упали мне на лицо, закрыв от взгляда графа. Слезы стояли в моих глазах, но не стекали по щекам. Это… это было бы уже слишком.
Наконец я поднял голову и смиренно произнес:
– Один вопрос, милорд, если позволите.
Об этом стоило спросить. Это все, что я мог сделать.