– Но, ваша милость, я…

– Я полечу с вами.

Прошмыгнув мимо нее, я направился к другому десантному кораблю, из тех, куда не хлынули наши рабочие.

– Адриан! – пробился сквозь гул репульсоров и плеск волн голос Валки.

Я обернулся, случайно остановившись на небольшом возвышении скалистого берега, и обратился сразу ко всем, как мог бы сделать мой отец, но мои слова предназначались центуриону:

– Если кто-то из Бледных выжил, я могу поговорить с ними, убедить их сдаться.

Если Валка и собиралась что-нибудь сказать, то теперь умолкла.

– Я могу помочь, центурион! – объявил я. – Могу помочь, понимаете?

Признаться честно, я не знал, что двигало мной, что заставило сказать эти слова. Возможно, любопытство? Или гордость? Даже теперь, спустя столетия, после смерти солнца и гибели целой расы, после всего добра и зла, сотворенного мной и от моего имени во имя человечества, это мгновение все еще звучит искренне. Если искать момент – момент истины, – на котором держится вся моя жизнь, то это именно он. На том скалистом берегу на окраине мира, той ночью, когда с небес падал огонь, я обрел свое предназначение. Снова стал Марло. Словно одержимый, я стоял и нервно потирал шрам от криоожога на большом пальце левой руки. У меня больше не было перстня, я выбросил его в Боросево. А на следующее утро отправился искать, но он пропал. Подозреваю, что его стащил кто-то из слуг или же увезла вместе с прочим мусором безмозглая уборочная машина. В то время я еще не заявил о своих правах. А после того как отец лишил меня титула и владений, кольцо потеряло всякую ценность, и у меня было о чем волноваться, кроме него.

– Это может быть опасно, – покачала головой центурион и снова подошла ко мне. – Вы должны вернуться в Глубинный Источник.

– Тогда вам, центурион, придется выстрелить в меня из станнера, а потом вам придется объяснять Анаис Матаро, почему вы так обошлись с ее женихом.

Удар пришелся в цель, и лицо женщины посерело. Пользуясь удобной возможностью, я надавил еще сильней:

– Не мешайте мне отправиться туда, где я могу принести пользу.

Вриелл оглянулась на сэра Эломаса, но старик только пожал плечами. Ветер растрепал копну седых волос и закрыл его лицо.

– Я могу поговорить с ними, – сказал я, – и, возможно, остановить предстоящую бойню. Вы, конечно же, не хотите потерять никого из своих людей.

Перед моими глазами прокатилась отрубленная голова Макисомна, я глубоко втянул сквозь зубы воздух и на мгновение зажмурился, чтобы привести себя в чувство, а затем с нажимом проговорил:

– Триста лет войны, центурион, и за все это время мы никогда, ни разу не видели, чтобы сьельсины сдались. Но сейчас можно все изменить.