– Встаньте, мой скорбящий друг, – глаза повернулись в сторону второго прозрачного существа: – Хватит вам шаги Ушедших слушать. Вставайте, а то, не дай Лежащий-в-пыли узнает, так возревнует же.

– Вечно вам шуточки шутить, недостойный Сантаэль, – вторая фигура поднялась на ноги и спустя несколько секунд, сопровождаемые таким же шелестом, что и у первого, в воздухе проявилась ещё одна пара глаз.

– Увы мне, – призрачная рука метнулась к глазам, словно желая стереть выступившие слезы: – Моя душа пребывает в трауре с момента как я осознал, что Они покинули нас. И шутки мои полны не обиды, а скорби, переполняющей меня с того момента как глаз моих коснулся свет.

– Моя скорбь со мной с первого вздоха, – парировал второй популярной у их расы пословицей и оба разведчика Слуг негромко и мелодично рассмеялись, снимая напряжение.

– Но всё же, друг мой, – сорвав травинку, сунул её себе в рот Сантаэль: – Эти туземцы нас чуть не раскрыли. Надо будет об этом упомянуть в рапорте.

– Ну и раскрыли бы, что с того, – сел на землю второй и в его призрачных руках оказалось нечто вытянутое и такое же трудноразличимое: – Я бы снял их. А так, – последовал грустный вздох: – Мы и их отпустили, и добычи не получили. Как возвращается будем, об этом вы подумали?

– Моя печаль не меньше вашей, мой вечно опечаленный друг, – сел рядом с ним первый: – Но позвольте мне разделить вашу ношу напоминанием, что мы здесь не более чем глаза. Глаза, да, мы здесь – скорбные глаза Слуг, страдающих от одиночества. Не об этом ли говорил достойнейший Тиннуллис, инструктируя нас перед выходом? А его скорбь куда как больше нашей.

– Это так, – не стал спорить второй: – Но согласитесь – с трофеями, добытыми нами в первом же выходе, скорбел бы он куда как сильнее.

– Или нет, – не согласился с ним товарищ: – Да, скорбь его велика, но не привела бы его добыча наша, – последовал кивок в сторону, где скрылась троица удачливых охотников: – На сторону радости от касания предметов, принадлежавших Ушедшим? Нет дорогой мой. Нет, нет и нет, – его рука легла на вытянутый корпус оружия: – Скорбь – наша тропа и не будем мы радостью от редких трофеев, искушать сердце пославшего нас. Он знает нужное время и сам сообщит нам, когда будет готов прикоснуться к наследию Ушедших.

– Вы как всегда мудры, печальный Сантаэль, – вздохнул второй, с явным сожалением поглаживая своё оружие: – Ваша скорбь замешана на терпении, поэтому наш вечно грустный Тиннуллис и назначил вас старшим в этой вылазке.

– Не льстите мне, огорченный Алиннус, – похлопал товарища по плечу первый: – Все печали мира, и – прежде всего, этого, перед нами. Уверен я – время вашей грусти по Ушедшим, ещё не пришло и, – Сантаэль быстро оглянулся по сторонам: – Скажу я вам, что скоро, уже очень скоро, – продолжил он тихим, даже по меркам Слуг, очень тихим голосом: – Наша скорбь будет сменена радостью от обретения Богов!