— Ах, это ты? — Мартин поднялся ему навстречу из глубокого кресла, радушно улыбаясь. Кронберга он встретил крепким рукопожатием, как старого друга, хотя отношения между ними, аккуратно поддерживаемые с обеих сторон на протяжении последних шести лет, носили скорее характер приятелей по службе, один из которых стал начальником, но не считает нужным обозначать это или подчеркивать, — Заходи, садись. Опять опоздал, негодяй такой!

— Время течет, сам понимаешь, — ответил Кронберг старой вассермейстерской шуткой, которую Мартин принял с понимающим смешком, — Явился, как только смог. Что-то срочное?

Мартин махнул рукой.

— Если бы было срочное, я бы вызвал тебя в партийную контору. Нет, дело такое… неспешное. Вина?

Кронберг принял наполненный бокал. Мартин пил исключительно красное вино, к которому, как он уверял, пристрастился еще в шестнадцатом году во Франции. Кронберг был безразличен к вину, но созерцание жидкости, мягко переливающейся в прозрачной полости бокала, всегда его успокаивало. Можно представить, что это заключенное в хрусталь багрово-красное море, на поверхности которого тоже гуляют волны, а глубины непроглядны и таинственны.

Слушая Мартина, Кронберг пил вино крошечными глотками, больше смачивая губы. По счастью, вникать в смысл пространного монолога Мартина необходимости не было — тот любил долгие пространные вступления, предпочитая, по его словам, сперва настроиться на волну собеседника, а потом уже переходить к делу. Поэтому Кронберг рассеянно кивал и вертел в руках бокал. Из всего, сказанного Мартином, ничего нового или интригующего он пока не узнал.

Страна в руинах. Инфляция скачет, как взбесившаяся гадюка. Грядущие Олимпийские игры в Париже, несомненно, принесут Германии очередные унижения — вшивые лягушатники даже не удосужились пригласить германскую команду. Гинденбург, кажется, всерьез надеется стать рейхспрезидентом. Представляешь, этот старый индюк!.. Зато, если слухи не врут, на родину собирается вернуться фон Лютвиц. Славно он задал этим проклятым социалистам в двадцатом… Они, конечно, скалятся, но времена переменились, старик, сам понимаешь…

Политические новости Мартин пересказывал с презрительно-благодушной улыбкой, в такие минуты в нем как никогда ощущался не старый фронтовик, а партийная фигура. Наблюдая за тем, как он пьет вино и говорит, Кронберг подумал о том, как меняет людей мелочь вроде партийного значка. Казалось бы, капля металла на лацкане, похожая на след голубиного помета. Но как она преображает человека!

Свой собственный значок он надевал редко. Не стыдился, но предпочитал обходиться без него, цепляя только по торжественным поводам или собираясь фотографироваться на партийных съездах, до которых не был большим охотником.