Некоторые тезисы казались Кронбергу не грозными линкорами, а смазанными низкими силуэтами подводных лодок, которые сложно различить на фоне волн, но которые, в то же время, таят в себе огромную опасность. Германию надо спасать. И сделать это сможет лишь спаянная сила, способная действовать организованно, решительно и сплоченно. Этой силы нет у социалистов, у анархистов, у Гинденбурга, даже у коммунистов. Она есть только у тех, кто с рождения привык чувствовать себя опорой государства, быть членом особой касты, скрытой в германском народе, но, в то же время, всегда державшейся наособицу. Сила поднять Германию и вести ее вперед есть только у магильеров, брошенных и преданных слуг империи. Но политическая война — особая война, тут нет атак во фронт, а стрекот газетных станков эффективнее пулеметного заграждения…

Иногда Кронбергу казалось, что море, в котором плавают идеи Мартина и его партийного руководства, гораздо глубже и опаснее, чем кажется им самим. Но, считая себя профаном в политике, он никогда не говорил этого вслух. Может, из-за этого его и считали профессионалом.

— Хватит. Я все понял, — Кронберг выставил вперед ладони, — Политика — это ваша стихия. Так ты не назовешь мне имя?

— А оно действительно тебе надо?

— Не глупи, Мартин. Ваша партийная конспирация зачастую совершенно бессмысленна. Все равно на следующий день газеты напечатают некролог в черной рамке, где будет написано, как выдающийся сын Германии нелепо погиб во время купания… Ведь будет, так?

Мартин усмехнулся. И подмигнул Кронбергу:

— Будет. Ладно, ты прав, глупо плодить секретность там, где ей не место. Его зовут Штрассер. Грегор Штрассер[28], если тебе это что-то скажет.

— Ничего не говорит.

— Я так и думал. Тем лучше.

— Кто он? Социалист?

— Ну что ты. Где ты видел социалистов с таким умным лицом?..

— Анархист? Коммунист?

— Снова нет. Скажем так, одно время он относился к числу наших союзников. Не очень долго, к сожалению.

— Слишком хитер?

— Слишком жаден, — вздохнул Мартин, — Некоторым союзникам это качество долго можно прощать. Но Штрассер определенно израсходовал отпущенный ему запас терпения. Одно время он помогал нам по части пропаганды и организационной работы, а его брат сейчас выпускает «Берлинскую рабочую газету».

— Редко читаю газеты.

— Не читай вовсе. Помои для свиней. Причем все, вне зависимости от названия. Так вот, с некоторых пор Штрассер решил, что наша партия недостаточно заинтересована в его услугах. Исключительно политический аспект. С тех пор, как наш старик Дрекслер поднял в рейхстаге вопрос о том, чтоб реабилитировать магильеров… Ты же понимаешь, что мы всегда зондируем почву на счет этого и осторожно продавливаем позиции. Некоторых это пугает. Большей частью это безумные старики, но есть среди них и иная публика. Из тех, что яростно противятся реставрации старых традиций. Нашему возвращению, проще говоря.