Кронберг протянул руку по направлению к Францу. Одно движение пальцами. Короткое, едва ощутимое. Спустя мгновенье перемену в простирающемся пляже уже сложно будет обнаружить. Та же ломанная линия волн, те же осыпи — только нет маленькой фигурки, прыгающей у водораздела. Совсем небольшое, крошечное, изменение. Его не заметит мир, но оно спасет жизнь ему, вассермейстеру Кронбергу. Очень простая сделка. Одна маленькая смерть за одну уставшую жизнь.

«Давай, — зашипел мысленно Кронберг, пальцы плясали хаотическим хороводом, — Хватит играть в праведность! Ты убивал людей, которых не знал, убивал, может быть, хороших людей, у которых были семьи, и были дети. Тебя это никогда не останавливало. Ты убил сотни безусых мальчишек на тех английских эсминцах, и это никогда тебя не тревожило. Тряпка! Давай же…»

Франц взвизгнул, когда очередная волна неожиданно резво цапнула его за щиколотку. Отскочил, отряхиваясь, сердито бросил морю что-то и погрозил маленьким кулачком. Он совершенно его не боялся. Не сознавал его силы. Как не боялся господина вассермейстера, показывавшего забавные фокусы с водяными струями.

Кронберг опустил руку. Ему захотелось рассмеяться, но ставшие твердыми от холодного дыхания моря губы не были способны даже на улыбку. Он отвернулся от пляжа и некоторое время смотрел вверх, на петлявшую между холмов тропинку. Эта тропинка вела к «Виндфлюхтеру», к станции, к Берлину, к жизни. Чтобы выжить, он должен двигаться по ней, и прямо сейчас. Закончить свои дела на морском берегу — и сделать первый шаг.

С другой стороны, ему ли, вассермейстеру, подчиняться дорогам и направлениям? В его власти — бесконечное пространство моря, в котором нет троп и дорог. Можно выбрать любое направление по компасу и двигаться по нему, не встречая никаких преград. Тысячи невидимых дорог, миллионы направлений. Кронберг улыбнулся — на этот раз губы все же сложились в улыбку — и стал спускаться на пляж.

Он был одет не подходящим образом, в туфли сразу набился сырой песок, ветер задрал полы пиджака, но он не обращал на это внимания. Он видел только море.

Франц его заметил, когда до рокочущей пенной полосы прибоя оставалось всего несколько шагов.

— Господин вассермейстер! — воскликнул он с восторгом, — Я знал, что вы придете.

— И я пришел, Франц, — сказал Кронберг, — Мама не отругает тебя, если ты промочишь ноги?

Франц замотал головой.

— Не отругает. Господин вассермейстер, а сегодня вы фокус покажете?

Кронберг подмигнул ему.

— Покажу. Только смотри внимательно. Это сложный фокус, и проделать его могу только я. Гляди.