Егор притормозил и достал автомат Калашникова. Матвей вышел из автомобиля и сделал несколько шагов в сторону двухэтажного здания, которое служило Просветлению подобием ратуши.
— Эй! — крикнул Фёдоров-младший, — Есть кто?! Тихон?! Эля?! Кто-нибудь?
Ответа не последовало. Егор так же выбрался из машины и отправился в сторону домов. Старых, перекошенных, но сохранивших первозданный уют.
— Они что, ушли? — спросил Матвей.
— Куда? Радиационный фон в округе не изменится ещё лет пятьсот.
— Но где же они?
— Твою мать… — тихо прошептал Марченко.
На крыльце одного из домов он увидел мальчонку, высохшего, с бледной кожей. Он лежал головой вниз, его спина была разорвана огромными когтями, а деревянные ступеньки впитали в себя его кровь. Марченко узнал мальчику. Сын Коли, героя, которого они спасали на бензоколонке от птенца-переростка. Он сделал несколько шагов по скрипучим доскам, зашёл на терраску и заглянул в дом. Там его встретили сам Коля, с разорванным горлом и его супруга. Окровавленные, они лежали на полу и держались за руки. Даже перед ликом смерти они держались за руки.
Егор вышел из дома и услышал крик Матвея. Оперативник кричал, словно его режут. Марченко со всех сил побежал на звук и когда настиг Матвея резко остановился и сделал несколько шагов назад.
— Смотри… — сквозь слёзы мычал Матвей, — Смотри…
Её глаза были открыты. Уголок рта навсегда застыл в разочарованной улыбке. Живот и ноги изодраны, на подобие спины мальчонки и его родителей.
— Пошли отсюда! — крикнул Егор, — Слышишь? Пошли отсюда.
Матвей мычал что-то невнятное. Марченко взял его за плечи, поднял и потащил к машине.
— Мы ничего не можем сделать! Слышишь? — говорил Егор, — Уходим, живо.
— Я… Я…
— Эта тварь может быть рядом. Скорей!
Марченко затолкал Матвея в машину и дал по газам к точке перехода.
— Мы… Мы… Это я… — мямлил Матвей.
— Ты ничего не мог сделать! — повторял Егор, — Ты ничего не мог сделать.
Когда произошла трагедия определить было невозможно. Но вместе с жителями Просветления, вместе с Элиной, в тот день умерла часть Матвея Фёдорова.