— Вентиляция, — объясняет Эо. — Неделю назад обвалилась штукатурка, а под ней обнаружился ход.

— Эо, нас выпорют, если узнают! Нам не разрешается…

— Я не позволю им испортить еще один подарок! — Гневно сверкнув глазами, она чмокает меня в нос. — Не робей, проходчик, там не сгоришь.

Пробираюсь вслед за ней по тесному петляющему туннелю, который заканчивается решеткой. Дальше темнота и странные звуки — жужжание, шорох. Эо берет меня за руку — хоть что-то знакомое и привычное.

— Что это?

— Животные, — отвечает она и тянет вперед, в непонятную ночь. Под ногами что-то мягко пружинит, я вздрагиваю, но продолжаю идти. — Трава, Дэрроу! Трава и деревья. Мы в лесу, понимаешь?

Запах цветов, мелькающие огоньки. Мелкие существа со светящимися зелеными телами порхают в сумраке. Радужные крылышки переливаются яркими цветами. Бабочки! Любуюсь, затаив дыхание. Одна пролетает совсем близко, я невольно протягиваю руку. Эо смеется.

Наяву бабочки еще прекраснее. О них мы поем песни, но видели только в фильмах на экране, единственном нашем окошке в многоцветный мир. А так — всю жизнь одни только рыжие скалы, раскаленный докрасна металл, красные скафандры да тускло-серый бетон.

Яркость красок слепит глаза. Я вздрагиваю и, смеясь, пытаюсь схватить насекомых, парящих во мраке передо мной. Поднимаю голову и смотрю вверх через прозрачное стекло купола.

Небо! Когда-то оно было для меня просто словом.

Поверхность планеты отсюда не видна, но звездами можно любоваться сколько угодно. Рассыпанные в черном бархатном небе, они сияют почти так же ярко, как лампы над нашим поселком. Лицо Эо блестит в звездном свете, она светится гордостью, словно все это принадлежит ей. С улыбкой она смотрит, как я падаю на колени и жадно вдыхаю аромат травы. Вслушиваясь в шорохи и жужжание в кустах, притягиваю жену к себе и целую — в первый раз с открытыми глазами. Ветви деревьев плавно покачиваются над головой в потоке воздуха из вентиляции. Впитывая в себя новые звуки и запахи, мы любим друг друга на мягкой травяной постели под крышей из звезд.

— Вон там туманность Андромеды, — чуть позже говорит Эо. Устав, лежим бок о бок, глядя вверх.

Живность о чем-то щебечет в темноте. Высокое небо немного пугает: если смотреть слишком долго, забываешь о гравитации и кажется, что вот-вот упадешь прямо в него. По спине бегут мурашки. Мой дом — пещеры, туннели и штреки. Так и тянет убежать туда, в безопасность глубокой норы, подальше от открытых пространств и незнакомых живых существ.

Эо осторожно проводит рукой по шрамам от ожогов, избороздившим мою грудь. Потом трогает след от укуса гадюки на животе.