— А я живу для тебя, — печально говорю я.

Эо целует меня в щеку:

— Живи для большего.

Молчание — долгое и тягостное. Она даже не поняла, что разбивает мне сердце такими словами. Выходит, не любит меня так, как я ее? Да где ей понять, она витает в облаках… а я летаю слишком низко. Не гожусь для нее?

— Ты что-то говорила про еще один сюрприз? — спрашиваю, меняя тему.

— Да ладно, успеется. Глянь-ка лучше туда, солнце всходит!

Мы молча лежим и наблюдаем, как огненно-алый свет выплескивается из-за горизонта. О таком зрелище мне даже мечтать не приходилось, это похоже на волшебный сон. Мир вокруг становится все ярче, наливаясь зелеными, желтыми и бурыми оттенками. От невероятной красоты слезы наворачиваются на глаза.

Молча пробираемся назад в гулкой тьме воздуховода. Слезы восторга высыхают, чудесные картины увиденного понемногу тускнеют. Интересно, чего она от меня добивается? Чтобы я взял тесак и поднял бунт? Тогда мы все умрем, я и все мои родные. И она тоже — а рисковать ее жизнью я не соглашусь ни за что. Эо прекрасно это знает.

Вот и конец пути. Гадая, что за сюрприз ожидает меня дома, выпрыгиваю из устья железной трубы, подаю руку Эо… и слышу за спиной знакомый тягучий говорок с шепелявым земным акцентом:

— Ржавье добралось до нашего садика? Вот это новость!

5 Первая песня

5

Первая песня

Страшила Дэн с тремя крабами. В их руках потрескивают дубинки. Они стоят, опершись на железные перила, что протянулись над ткацкой, где уже кипит работа: женщины наматывают паучий шелк на длинные серебристые бобины. Это утренняя смена из Мю и Ипсилона. Заметив меня, они покачивают головами: не делай, мол, глупостей. За выход из разрешенной зоны просто высекут, но любая попытка сопротивления всегда наказывается смертью. Тогда повесят обоих.

— Дэрроу… — шепчет Эо.

Заслоняю ее собой, но стою спокойно. Не хватало еще умереть за один взгляд на звезды. Протягиваю к ним пустые руки в знак того, что сопротивляться я не намерен.

— Проходчик… — презрительно усмехается Страшила, оборачиваясь к остальным. — Самый отчаянный из червяков, но все равно червяк.

Он тыкает в меня дубинкой. Это как укус гадюки одновременно с пинком в живот. Оседаю на пол, цепляясь за железную решетку и содрогаясь всем телом от электрического удара. Во рту горечь от подступившей желчи.

— Смелее, проходчик! — ухмыляется Страшила, роняя передо мной дубинку. — Давай, покажи, чего ты сто́ишь. Ударь хоть разок! Ничего тебе за это не будет, обещаю, — так, разборка между своими, мужской разговор. Не трусь, давай!

— Давай, Дэрроу! — выкрикивает Эо.