— Не могу, парень… не могу.

— Так и думал, — вздыхаю я.

— Если помогу тебе, моей карьере конец. Все, ради чего я горбатился столько лет, пойдет прахом… и зачем? Чтобы доказать что-то губернатору?

— Все мы боимся перемен, — вздыхаю я, глядя с улыбкой на его терзания. — Ты напоминаешь мне моего дядьку.

— Каких перемен? — устало ворчит Фичнер, вставая из-за стола. — Не бывает никаких перемен. Знай свое место, или тебя раздавят, вот и вся мудрость, сынок. — Он поднимает руку, словно хочет похлопать меня на прощанье по плечу, но передумывает и добавляет с усмешкой: — Одна ловушка для тебя уже готова.

— Плевал я на их ловушки, что Аполлона, что Шакала. Им меня не остановить.

— Я не их имел в виду… — он замолкает в нерешительности, — а девчонку.

Я возмущенно фыркаю:

— Знаешь, Фичнер, ты меня тоже дураком не считай! Хочешь сыграть на моей подозрительности? Моя армия за меня всем сердцем, телом и душой. Ни я, ни они не способны предать друг друга. Ты такого еще в жизни не видывал, так что хватит намеков.

— Ладно, твое дело, парень. — Он пожимает плечами и поворачивается к двери.

— Да, мое дело. Моя война. — Я примирительно улыбаюсь. Вот он, момент. — Фичнер, погоди! — Вскакиваю и подхожу к нему. Он смотрит вопросительно. — Как бы там ни было, спасибо тебе!

Протягиваю руку, Фичнер пожимает ее.

— Удачи, Дэрроу! — улыбается он. — Береги Севро… Все равно ведь потащится за тобой, не остановишь.

— Буду беречь, обещаю. — Стискиваю его ладонь. Рука проходчика не утратила хватку.

На секунду — всего на одну секунду! — мы друзья. Но по мере того как он понимает, что сейчас произойдет, улыбка тает на лице куратора, он морщится, пытаясь освободиться. В глазах Фичнера мелькает страх.

— Извини, — говорю я.

Потом ломаю ему нос и, добавив локтем в висок, подхватываю бесчувственное тело.

40 Западня

40

Западня