Сломанный протез пропорол снег. Она ударилась им о край камня и выпустила нить. В руки, в фантомные ноги вонзились невидимые кинжалы боли. Она не отступалась. Все тянула и тянула, ни о чем не думая, пока не почувствовала, что тело опять стало свободным. Прошла целая вечность. В глазах замелькали черные мушки. Она по-прежнему дрожала, но дрожать было хорошо. Наконец ее тело оказалось рядом с Линне.

Лицо девушки показалось ей ужасно холодным. В куртку, в перчатки, а может, и в ботинки набился снег. Под глазом наливался жуткий синяк, щека была страшно ободрана.

Ревна прильнула ухом к губам штурмана. Щеку защекотало едва заметное дыхание. Линне была жива. Пока.

Она села рядом с нею в снег. Мир вокруг побелел, словно врата подземного мира, врата страны грез. От сломанного протеза осталась лишь изодранная икра. Дрожь постепенно проходила, но от истощения она не обратила на это внимания. Может, следовало лечь и уснуть. В конце концов, она ведь знала, что не сможет одолеть эти горы.

Нет, спать пока нельзя. Нужно еще кое-что сделать. В ней нуждалась Линне. Нет, Линне не умрет и не испортит этим ее собственную смерть. Пальцы Ревны потянулись к поясу девушки, где к бедру была пристегнута ракетница. Переломить ствол ей удалось только с третьего раза.

Прикосновение холодного металла обожгло руку. Она направила пистолет в серое небо. Может, в Интелгарде увидят. А может, и нет. Чтобы выстрелить, ей пришлось нажать на спусковой крючок двумя пальцами.

Из ствола вылетел ярко-красный шар. Сигнальная ракета ушла вверх, окрасив небо в цвета флага Союза. Если они умрут, то умрут на родине.

Она подтащила Линне ближе к себе и прижалась к замерзающему лбу девушки шеей.

– Я рада, что летала с тобой, а не с кем-то другим, – пробормотала Ревна, хотя и знала, что говорить в этой ситуации хуже всего, хотя понимала, что Линне ее не услышит.

По лицу что-то потекло и замерзло. Слезы? Кровь? Ревна осторожно коснулась щеки и спрятала руки в карманы Линне. Да какая разница?

Она старалась думать о семье, о славных временах, когда папа был с ними. Старалась думать о девочках, вспоминая, как они танцевали в столовой.

Линне пошевелилась – самую-самую малость.

– Смотри, – безжизненным голосом прошептала Ревна.

На ее обращенное к небу лицо пеплом сыпался снег.

– Вьюга началась.

* * *

По снегу заскрипели шаги. Человек.

– Кто там? – крикнул чей-то странный голос.

– Это она.

Человек склонился над Ревной и расцепил сжимавшие ее руки Линне.