Я на месте!

* * *

Заворачиваю за угол цитадели, прохожу мимо розового сада, рядом с которым находится двор, уставленный черными и белыми двигателями частных яхт. В зоне посадки, рассчитанной на сто кораблей, всего четыре челнока – черные, с огромным золотым полумесяцем на широких шасси. Самый большой, с мощными двигателями и бронированным корпусом, принадлежит верховной правительнице. Остальные – просто обманки, почти такого же размера, с похожим вооружением. В воздухе их не отличишь от оригинала.

Датчики меня, разумеется, засекли. Серые ищейки уже отправлены по мою душу. Черные охранники спущены с цепи с приказом убить меня. Стоит остановиться, и я у них в руках, поэтому даже сейчас, осматривая посадочную площадку, не перестаю двигаться. Вокруг черных челноков суетятся оранжевые, проводя подготовку к запуску. Значит, я не опоздал. Но расстояние между дверью цитадели и челноком куда меньше, чем между челноком и мной.

Люди выбегают оттуда и несутся сломя голову под проливным дождем. Я даже не вижу лица Октавии, только пурпурный плащ, развевающийся на ветру. Склонив голову под его порывами, они поглядывают на небо, потемневшее от Железного дождя и грозовых туч цвета стали, что постепенно раскаляется в горниле добела. Титаны уже на подходе!

Преторы в спешке поднимаются по высокому подиуму и исчезают в чреве челнока вместе с правительницей. Успеваю увидеть ее лицо. Потом замечаю Айю и Карнуса. А еще Фичнера, вот ведь сукин сын, как он мог предать всех нас! Несусь во весь опор, ноги немеют от усталости, легкие разрываются, но я выкладываюсь по полной. Одно это мгновение может стоить всей моей жизни в шахтах, жестоких тренировок с Гармони, ужасов, творившихся в училище. Мне придает силы обретенная и потерянная любовь, ради которой все-таки хочется жить.

Половина сопровождения Октавии осталась снаружи – охранять корабль, пока зажигаются сигнальные огни и включаются двигатели. Челноки-клоны в точности повторяют все действия основного корабля. Я уже совсем близко, один из золотых Беллона оборачивается, замечает меня, его глаза широко раскрываются, он хочет рвануться вперед, но тут я рассекаю его хлыстом-лезвием, и он умирает, издав сдавленный стон. Теперь повернулись и остальные – женщины, мужчины, воины, политики, золотые и серебряные, которых я знал в те дни, когда был приближенным Августуса.

До них не сразу доходит, что я здесь. Враг должен быть у ворот, а не среди них, поэтому сначала они просто вздрагивают от удивления. Когда им становится ясно, что зрение не обманывает их, я уже недосягаем для покрытых доспехами рук. Обманным движением сбиваю с ног серого и срываю с его пояса сумку с боеприпасами. Бью хлыстом позади себя, рассекая плоть.