«Большие щуки» — так когда-то называлось крошечное рыбацкое поселение. Когда-то табличка висела на столбе возле дороги. Ныне все поросло бурьяном, провозгласившим исчезновение цивилизации из этих мест.

Вились лианы, распускались ярким пламенем орхидеи. Разноцветные растения устилали живым ковром остатки разрушенных домов, медленно сливавшихся с влажной топкой землей. Под ногами плескалась кашица ряски, возникавшей на поверхности почвы при каждом шаге.

Бурная река, впадавшая в море, отвоевывала себе год за годом все больше пространства, тесня разросшиеся корни деревьев, выпростанные из земли, как лапы пауков. Земная и водная стихии боролись в немом поединке, а о существовании людей уже почти ничто не напоминало: улицы исчезли под наступлением папоротников и диффенбахий с мясистыми листьями, бревна шатких домов на сваях покрывались мхами и лишайниками. Природа забирала принадлежащее по праву.

Закуда не понимал одного: почему власти Гриустена вновь не заселили деревеньку. Судя по полноводности реки, рыбы хватило бы еще на многие годы. Наукократия джиннов предполагала использование всех ресурсов максимально рационально. В этом старший лейтенант поддерживал философию джиннов.

Противоречие заключалось лишь в том, откуда они черпали энергию для новых изобретений — паровых котлов и генераторов. Но не забывали и о необходимости кормить население, так что отдавать лесу приносящую прибыль деревню они не стали бы. Ведь они искали выгоду в каждом клочке земли на принадлежавших им территориях. Особенно в Гриустене. Удивляло и настораживало, отчего жадные создания не заселили заново деревню, даже если случился ураган или иное бедствие.

Людей в государствах под управлением джиннов обычно не спрашивали, где они хотят жить, просто переселяли при необходимости. Сомнительной платой служили технические новшества, якобы облегчавшие тяготы быта и хозяйства. Рожденные в таком строе привыкли и обычно не возражали. Население с захваченных территорий Круны временами поднимало бунты, которые в течение тридцати лет то учащались, вспыхивая опасным пожаром, то угасали тлеющими углями.

Закуда, как и прочие феи, душой и мыслями поддерживал людей, боровшихся против диктатуры Гриустена, оправдывавшего движением к торжеству науки уничтожение природных богатств своего края и захват чужих территорий. Но опустошенная рыбацкая деревня не сохранила следов ожесточенной борьбы восставшего населения. Все как будто исчезли.

От мыслей отвлек звонкий голос Янори, зашедшего в один из уцелевших домов:

— Закуда! Закуда! Здесь… здесь…