Алия понимает, что я сделал. Я открыл глаза ее дочери, а теперь рассказываю правду всему народу, нравится ей это или нет. Мы с ней – одного поля ягоды. Я обещал себе, что не опущусь до такого, но не сдержал слова. Что ж, оставим тщеславие до лучших времен. Это война, и здесь нет ничего важнее победы. Думаю, именно поэтому Мустанг решила отправиться к черным вместе со мной. Она боялась, что идеализм помешает мне контролировать ситуацию. Однако теперь Виргиния видит, что я готов пойти на компромисс, готов проявить силу. Сила и созидательность – вот, по ее мнению, два главных качества союзника. Он должен быть достаточно мудр, чтобы уметь быстро приспосабливаться.

А что Алия? Ее народ готов преклониться передо мной. Черные смотрят на мой клинок, все еще в пятнах крови богов, как будто это священный атрибут. А еще она знает, что я мог бы выставить ее соучастницей преступного заговора золотых и обвинить ее в этом прилюдно. Однако я даю ей шанс притвориться, что она впервые обо всем этом слышит!

Как ни прискорбно, мать моего друга не принимает моего предложения. Подойдя ближе к Сефи, она гневно произносит:

– Я выносила тебя, произвела на свет, выкормила, и вот чем ты мне отплатила? Изменой! Богохульством! Ты недостойна называться валькирией! Это все ложь! – обращается она к военачальникам. – Освободите наших богов от узурпаторов! Смерть еретикам! Убейте их всех!

Никто из черных великанов не успевает выхватить меч. Сефи стремительно делает шаг вперед и отрубает матери голову подаренным мной лезвием. Голова падает, глаза так и остаются открытыми. Огромное тело на некоторое время замирает, а потом медленно валится назад и с глухим стуком обрушивается на пол. Сефи подходит к павшей королеве и плюет на труп, а потом произносит свои первые за двадцать пять лет слова:

– Она все знала!

Голос низкий, внушающий страх, хоть и негромкий. Сефи говорит практически шепотом, но все слушают ее так, будто она кричит изо всех сил. Высокая валькирия отворачивается от золотых, идет мимо военачальников к трону из костей грифонов, перед которым стоит знаменитый сундук с казной. Алия не открывала его уже десять лет, но Сефи уверенно наклоняется, издает утробный рев, ломает замок и бросает его на землю. Рывком поднимает крышку сундука, достает оттуда старый черный скарабей, который носила ее мать во время завоевания Белого побережья, и красный плащ из шкуры дракона, убитого Алией в молодости. Затем вскидывает высоко над головой огромный черный двусторонний топор войны. Лезвие из дюростали ослепительно блестит в свете факелов. Сефи решительной походкой возвращается к пленным золотым, сжимая в руках топор, и делает Виргинии знак вынуть кляпы.