– Ты откажешься от «Панацеи»? Но она же работала. Я видел, как ты вылечила одичалых.

– Оставлять ее слишком опасно, – объясняю я. – «Панацея» – страшное оружие. Просто я не понимала этого раньше. Я уже удалила код и должна была сделать это еще несколько недель назад. Мне следовало направить все свои силы на восстановление этого мира, а не пытаться создать новый.

– А что насчет нее? – спрашивает Анна, кивая в сторону Агнес. – Что будет с тобой после того, как мы закончим?

– Я добилась своего, – отвечает она. – «Картакс» уничтожен, и мы создадим вакцину. Но потребуется еще остановить войну, пока из-за нее не пострадали множество людей. И самый простой способ сделать это – рассказать людям правду о том, что я натворила. Моей целью всегда было сделать жизнь людей лучше. И сейчас это лучший вариант. Так что не стоит задерживаться здесь, у нас мало времени.

Она поворачивается и возвращается в лабораторию, а солдаты следуют за ней по пятам.

– Все так запуталось, – глядя ей вслед, говорит Леобен.

Он берет меня за руку и помогает преодолеть последние ступени, а затем и коридор.

– Да, ты прав, – бормочу я. – Но это единственный разумный выход.

Коул распахивает передо мной дверь в лабораторию. Но стоит мне переступить порог, как у меня перехватывает дыхание. В углу комнаты стоит Кэт. Она кашляет, прикрывая рот и посеревшее лицо ладонями. Даже ее трехмерная проекция мерцает. Похоже, инфекция, съедающая меня изнутри, причиняет ей не меньше боли, чем мне.

Лаклан, стоя посреди комнаты, втыкает кабель в руку безвольного клона Катарины. Он поднимает голову, и его серые глаза смягчаются, как только наши взгляды встречаются.

– Ты доверилась нам, – выдыхает он. – Входи, дорогая.

Пошатываясь, я прохожу в лабораторию и хватаюсь за край металлического стола, чтобы не свалиться на пол. Генкит у стены повернут, а из его бока тянутся шесть кабелей. Катарина сказала, что Лаклану необходимы все пятеро детей проекта «Заратустра», чтобы исправить вакцину и отделить ее от «Панацеи». Именно это предстоит сделать ему с Агнес, прежде чем отправить код мне. Я же соединю его с геномом Катарины, чтобы он не использовал носители, созданные из клеток гидры. А значит, мне предстоит одновременно работать и с ДНК Кэт, и с вакциной, чтобы удостовериться, что слияние происходит без проблем и не возникнет никаких ошибок.

Но единственный способ сделать это – разделить разум. Вот только имплант уже работает на износ. И я не уверена, что справлюсь с дроблением. Что я вообще смогу разделить разум в таком ослабленном вирусом состоянии. Мне уже кажется, будто мой мозг набит ватными шариками, а если лихорадка усилится, я вообще не смогу мыслить разумно.