Волдорт не смог скрыть восхищения и шумно выдохнул. Восхищение недостижимостью того, что происходило на его глазах. Существует огромное количество Миров, и в каждом, что не стоит в Великом Кольце, есть свои разумные существа. В каждом из таких Миров идет борьба за души. Где-то, как в Немолчании, преимущество за Живущими Выше, где-то превозносят больше иных Радастан, где-то Иганию или Равнины, но где бы то ни было побеждает лишь одна Сила. И ни одно существо, кому бы оно ни поклонялось, не способно управлять Силой сразу нескольких божеств. Это совершенно точно. Волдорт много вечеров провел за воспоминаниями и за беседами со своим другом, который рассказывал много и детально. И он не мог ошибаться, как не могли ошибаться наставники в Ор-Нагате, передававшие свои знания и опыт ходящим настолько тщательно, насколько это вообще возможно. И вот старый священник видел невозможное. И снова он почувствовал, как проникается огромным уважением к Грюону. Не к поступкам, но к его возможностям, которых он, очевидно, добился упорством и огромной жаждой знаний.

Кардинал закончил ритуал. Работа была проделана большая, и оттого Грюон стал бледен. Он присел на скамью и негромко произнес:

— Подойди, брат мой.

Священник сбросил оцепенение и присел рядом с кардиналом. Грюон взял его за плечи, заглянул в глаза и прошептал:

— Брат мой, Волдорт.

Голос пресвитера сделался совсем тихим.

— Ты останешься. Останешься и будешь неотрывно следить за здоровьем брата Хэйла. Ты сам говорил, что лекари Немолчания никудышные и лечат любую хворь кровопусканием, потому доверить его сон и выздоровление я могу лишь тебе. Я рассчитываю на тебя, а ты сможешь рассчитывать на мою Силу при необходимости. Как думаешь, брат, через сколько он встанет на ноги, если не прибегать к молитвам?

— Ваше Высокопреосвященство, раны очень серьезны. И без заклинаний уже привели бы его к смерти. Я даже не представляю, как объяснить то, что мы с ним сделали.

— Вот именно. Потому ты будешь заботиться о нем, — в глазах кардинала снова блеснул жесткий светлячок.

— Вы можете поднять его на ноги, лишь прочитав нужные молитвы, Ваше Высокопреосвященство, — уколол Грюона Волдорт. — Раны стянуты, кости стоят на своих местах. Стоит лишь срастить их и закрепить раны, а сверх Солнечных Бинтов упросить Живущих Выше о Ласковой Заботе. И через два дня он снова сможет кинуть меня в яму и тыкать кинжалом в ребра.

— Могу, — внезапно с громадной душевной теплотой ответил кардинал, словно прослушав издевку в голосе Волдорта, — конечно, я могу. Но мне нужно, чтобы он мог ходить через неделю, самое раннее. А потому я не стану чрезмерно расходовать свои силы. Пока ограничусь лишь необходимым для того, чтобы дух его снова не решил, что тело мертво, и не уподобился блохам, бегущим с дохлого пса.