Грюон сжал губы, но тут же усмехнулся. Снова нет. Можно допустить, что Волдорт рассматривал и самый худший вариант для него, но вполне очевидно, что священник, скорее, вновь пытался помешать ему выйти на след ходящего. И снова надо отдать должное — это ему удалось. Кардинал глянул на перепрыгивающих с жердочки на жердочку птиц, которые переговаривались милым чириканьем. Что связывает этого старика и ходящего? Почему священник уже дважды рисковал жизнью ради него? Простая дружба? Это едва ли.

Кардинал встал и принялся мерить беседку шагами, словно пытаясь убежать от разливающейся реки мыслей: «Что мне известно? Известно, что священник — это бывший эккури. Его зримые крылья и умение врачевать, да поклонение родине Скальников, да он и не отрицает. Что еще я знаю? Равнины стоят в Кольце, и это единственный его Мир, насколько я знаю, который населен не одним, а сразу тремя разумными видами. То есть и Храмов-Переходов там должно быть, самое меньшее, по одному для каждого вида. Так говорится в рукописях Остэлиса о Нейтрали. И тут нет никакой тайны, эккури мог воспользоваться Храмом для того, чтобы в состоянии, близком к смерти, переродиться в теле новорожденного младенца тут, в Немолчании, с тем чтобы, прожив жизнь, завершить цикл и вернуться на родину».

Пресвитер остановился, пораженный внезапной догадкой: воистину, знание — самая большая ценность! Из тех же рукописей и легенд известно, что этот обряд называется Перерождением, и он свершается лишь с единицами. Избранными. Младенец подбирается тщательно. Часто из знатного рода, чтобы ребенок ни в чем не нуждался. Планируется время и место Перехода, ибо лишь на несколько минут Храм, проходя над Немолчанием, окажется в нужной точке. Выходит, Волдорт перерождается! Он хочет возвыситься. И для завершения обряда ход его жизни должен завершиться естественно. Но ежели он знает, а он знает, отчего рискует? Грюон снова заходил.

— Как там в Писании? «Велик миг младенца, что явится Миру в новом обличии и да одержимым не будет. И оберегать повинны его стражи души и соглядать за ним, отводя нити предначертанного, что к гибели тела привести способны». Но Волдорт один! Иначе я бы столкнулся с его стражем. И не одним. Но их нет! Значит, Волдорт тут не по велению законов Великого Кольца Планов. И лишь один способ есть — это услуга ходящего. На свой страх и риск быть убиенным за пределами Кольца и ввергнуть свою душу в раскаленную лаву Игании или кровь Радастана на вечное заточение. Или же пройти путь, сделать попытку вернуться и стать Перерожденным. Выходит, что где-то там, давно и далеко, некий эккури был настолько тщеславен, что подкупил ходящего, и они оба свершили тяжкое преступление против Нейтрали. И, очевидно, что-то пошло не так, раз ходящий оказался заперт тут. Ибо по своей воле ни одно существо не выйдет за пределы Кольца, за болверк. Этот Кйорт, он же мог всего лишь сотворить брешь, и тогда эккури просто захватил бы первого попавшегося младенца. Но он тоже тут, — кардинал рассмеялся. — О. Я понял! Его настигли и раскрыли их сговор. Он бежал от наказания. Скрылся в нашем Мире, где его не сможет настичь кара. И теперь за ним неотрывно должен следовать судья и палач. А Волдорт, вероятно, ищет способ вернуться в Равнины и для себя, и для своего подельника. Потому он и бьется за него, ибо так он сражается и за себя, поскольку без ходящего весь их план обречен на неудачу. А у ходящего также нет выбора, ему нужна помощь того, кто поможет разобраться. Недаром он таскает своему приятелю самые древние книги, что может отыскать. Иначе он тут навечно. Не совсем ясно лишь, отчего преступнику не отказано в силе собственного Плана, но можно допустить, что во время перехода ходящий как-то мог скрыть его, ну или что-то вроде этого.