— Есть-то будешь? — Арлазар постучал ложкой по котелку. — Пора уже. Темно совсем. Небо черное, как морское дно. Ни единой звездочки. Ратибор сторожит сначала, затем я.

— А я? — Амарис потянулась ближе к костру.

— А ты пока заслуживаешь доверие, — довольно грубо сказал ходящий, но при этом криво улыбнулся.

— Договорились, — не стала спорить девушка.

[1] Демонами (йеррук).

13-2.

13.

Ночь прошла спокойно, и утром группа без задержек двинулась дальше. Впереди шел Арлазар. Он уверенно вел путников к цели. Следом за ним шла Амарис. Затем ходящий. Несмотря на некоторую слабость, он уже способен был покрывать не меньшее расстояние, чем эдали, не уставая. Природная регенерация делала свое дело, а к пульсации боли любой йерро привычен с отрочества. Замыкал шествие Ратибор.

Время от времени девушка удалялась в лес, на разведку. И каждый раз приносила что-то съестное. Ягоды, грибы, тушку зайца. Лес становился все реже. Сосны отступали, сменяясь кустистыми приземистыми лиственными деревьями. Трава становилась жестче, гуще. Тропинка петляла между деревьев, огибала холмы и канавы. Серебристые ниточки горных речушек тут, в лесу, темнели и замедлялись, порастали тиной и покрывались ряской. Арлазар старался обходить глубокие впадины и безошибочно выходил к бродам.

День, начинавшийся небольшим туманом и рудыми разводами на небе, клонился к вечеру. Густые облака в ярком красном свете уходящего за горизонт солнца стали похожи на вспученное варенье в котле. Поднялся легкий ветерок.

— Вскоре будет дождь, — сказал молчавший весь день ходящий.

— До сторожевика не более часа, — ответил эдали. — Нам лучше прибавить, если это возможно.

— Я могу! — с жаром произнес Ратибор.

— В этом я не сомневаюсь, — усмехнулся Арлазар. — Но с нами дама.

Дама насмешливо фыркнула, легко перешла на бег и скрылась в лесу со словами «Посмотрю, что там впереди».

Отряд пошел быстрее. Амарис вернулась и сообщила, что сторожевик с виду пуст, но в полном порядке. Ближе она подходить не стала, решив, что зверовщик должен сделать это сам. Так меньше вероятность, что какой-нибудь нервный страж всадит ей в грудь стрелу.