– Мне нет дела до ваших внутренних разборок. Хорошо, давай по-твоему. Ты спросил, что в тебе осталось от принца? Как насчет цвета? И как насчет того, что ты последний представитель Белого клана?

– Так вам нужно кого-то вылечить, – архан чуть расслабился. Он немного беспокоился, что эльф искал его по политическим причинам.

– Как и ты теперь, я скорее представитель гильдии, чем представитель альвар. Ты прав. Я искал тебя, надеясь, что ты спасешь моего ребенка – смеска с человеком.

Это все объясняло. Смески разных рас редко рождались живыми. А те, которые рождались, были очень слабыми здоровьем. У одних слабость проходила вместе с детством, сменяясь неординарными способностями. А у других – оставалась навсегда.

– Знаешь, почему в «клетке» не любят нелюдей? – неожиданно сменил тему Советник. Не дождавшись ответа, он продолжил. – Потому что нелюди имеют больше шансов выпуститься. Вот только, стоит им получить передышку между приказами, как они немедленно бегут к своим. А оттуда гильдия их уже не сможет выковырять, теней просто не подпустят к беглецам их сородичи. А без получения приказов тень свободна. С одной стороны, нелюдей можно понять. Это люди, откуда бы они не прибыли в «клетку», потом легко вживаются в общество себе подобных. Нелюди же, наоборот, привлекают к себе излишнее внимание. Да и шкуру свою портить ради человеческой страны мало кому понравится. С другой стороны, клетка вложила в выпускника огромные ресурсы и усилия учителей. Каждая выпущенная тень – результат смерти в процессе отбора минимум сотни других учеников. Сложно смириться с тем, что все это было только ради того, чтобы очередной альвар или орк сбежал в свое племя и скрылся где-то в лесах или степях, недостижимый для приказов гильдии.

– Это объясняет, почему некоторые инструктора всеми способами стараются извести нелюдей из своих бараков.

– Ты про Хмурого? – эльф улыбнулся, продемонстрировав ровные белые зубы. – Он обжегся три раза. Три его выпускника сбежали. Было бы странно, не испорться у него характер.

– А вы, Советник? – на слове «советник» Зиргрин сделал особое ударение, указывая на достигнутый альваром статус. – Решили не бежать?

– Я сбежал. Вот только ты и сам должен знать, как серьезно мои сородичи относятся к понятию чести. Можешь себе представить жизнь выпускника «клетки», который вырос, ничего не умея, кроме того, как бить в спину. Большинство, конечно, перенимают мирный опыт, начинают жить простой жизнью. Но я не выдержал этих презрительных взглядов, отказов пожать руку при встрече. Даже мое имя последний крестьянин считал вправе произнести через зубы. Я предпочел вернуться. Меня, конечно, наказали за побег, но наказание было исключительно символичным. Я вот уже четвертую сотню лет живу среди людей. Моя покойная жена была человеком. Нам было трудно завести ребенка. А когда получилось… Ребенок родился слепым и парализованным ниже пояса. С возрастом это так и не прошло.