Рожать Катенька решила сама, поэтому точную дату этого события никто сказать не мог. Однажды вечером она попросила мужа:

– Леденец, хватит меня в толстом теле держать! Давай я завтра рожу.

Емельян Павлович сначала удивлённо вскинул брови, а потом рассмеялся. Он понял, что на самом деле втихаря боялся того, что все равно должно было произойти. Боялся – и, значит, оттягивал этот день.

9

9

Несмотря на всю свою предварительную подготовку (или благодаря ей), на родах Леденцов присутствовать отказался, хотя ему, в порядке исключительного исключения, и предлагали.

Он сидел в коридоре, зажмурившись так, что выступили слёзы. Он сдавил череп руками, словно арбуз во время тестирования на спелость. Он непрерывно стучал пятками по полу. Емельян Павлович готовился стать отцом.

Рядом с ним, вцепившись в стул ногтями, сидел Сергей Владиленович, личный усилитель. Впрочем, он всеми своими тщедушными силами пытался замаскироваться под игру теней на обоях, так что его можно было и не заметить.

Леденцов и не замечал. С огромным трудом он заставлял себя сосредоточиться на главном. Что именно сейчас происходит в родильном отделении, он знать не мог, поэтому раз за разом прокручивал в уме отшлифованное за много ночей – от «Тужьтесь!» до первого писка ребёнка. Как назло, когда дошло до самого важного, вязкая тень боя снова, как почти год назад, обволакивала его сознание.

«Это Гринев! – вдруг перепугался Емельян Павлович. – Он пытается навредить!»

Леденцов бросился звонить Ивану Ивановичу, который с группой товарищей дежурил в небольшом кафе наискосок от родильного дома. Портнову понадобилось семь минут и все красноречие, чтобы подавить леденцовскую панику. Завершил он свою речь так:

– Возможно, кто-то вам и мешает. Например, к Екатерине временно вернулась её «отбойная» способность. Или какой-нибудь случайный завистник. Могу гарантировать две вещи. Первое: это не Гринев, иначе столкновение было бы куда ожесточённее. Второе: вам тем более нужно сосредоточиться на своём основном занятии. Вы в отличной форме. Вы продавите любую тень.

Емельян Павлович колотящимися руками засунул телефон поглубже в карман. Не успел он снова сосредоточиться, как дверь в коридор раскрылась, и фигура в халате и маске поманила Леденцова пальцем.

– Дочка, – сказала фигура, – 3600. Вышла как по маслу. Даже поразительно.

Емельян Павлович обернулся на усилителя. Тот улыбался лицом и одновременно извинялся позой.

– Или вы пацана хотели? – спросил врач. – Не расстраивайтесь, в следующий раз будет вам пацан. Э, нет! Вам туда пока нельзя.