И еще, конечно, здесь был он. Безликий, непоколебимый и абсолютно нечитаемый. Едва ли будет слабостью признать, что внутри меня что-то колыхнулось, когда он появился на помрете; Когда-то, очень давно, мы были близкими друзьями. Его карьера пошла под откос из-за дела со Слайтом. И вместе с этой карьерой была разрушена область в окрестностях горы Келл в провинции Саррэ. На Гудруне и Юстисе Майорис тоже остались следы его работы. Я прекрасно понимал, что эти скромные следы — куда предпочтительнее, чем то, что могло произойти в случае его бездействия, но лорд верховный магистр Роркен был обязан принять меры. Служа Трону и Святым ордосам, моему старому другу пришлось смириться с репутацией отступника. Он спас, по самым скромным подсчетам, триллионы жизней, и все равно последствия были кошмарными. Чтобы продолжить работу на ордо в субсекторе Геликан, ему пришлось на время отказаться от официального статуса активного инквизитора и согласиться на роль советника при штабе.

Бестолковая растрата выдающегося таланта. Но, по крайней мере, как я слышал, он снова начал писать.

«Чтения», наконец, отправили на сравнительный анализ. Именно его голос решил судьбу книги, хотя он и сказал лишь простое «да», без каких-либо дополнительных комментариев. Я с радостью принял тот факт, что страх перед обвинениями в радикализме, страх действительно оказаться отступником, каким его заклеймили, не остановил его. Он знал, что правильно, а что нет. Например, понимал, что меццопикты должны храниться в какой-нибудь приличной библиотеке.

Ученые Кирияка вынесли и представили следующую работу. Ей оказалась «дефектная» копия «Девяти», изданная в тридцать девятом тысячелетии, когда при печати из-за технической оплошности случайно получились квазибогохульные изображения Императора.

Я находился в полной уверенности, что мы спокойно дойдем до пункта шестнадцать — брошюры с молитвами секты Технотов с очевидно еретическим подтекстом, — прежде чем возникнут какие-то серьезные споры или разногласия. На это бы потребовался, наверное, весь первый день. И в один из плановых перерывов или после вечернего этапа я мог бы воспользоваться шансом и поговорить с ним.

Но все случилось совсем не так.

Пока подчиненные Кирияка руками в белых перчатках переворачивали страницы «Девяти», в дальней части аудитории один из гвардейцев дома Веков, долговязый мрачный парень, неловко поежился. Его длинный зеленый плащ был подпоясан белым кушаком и обильно украшен золотой тесьмой, а на высоком серебристом шлеме красовался плюмаж из перьев океанского серокрыла. В руках он сжимал церемониальный боевой топор.