Во-первых, он все чаще задумывался о том, как оплатить торговцу очередные двести тысяч кредита, а во-вторых, не видел реальных перспектив быстрого заработка после того, как они потеряли груз лишайников. Разве что если продать Машину. Возможно, команда полагала, что его план именно таков – и отчасти так оно и было. Если, о чем Грюнвальд им уже говорить не стал, ему удастся отменить импринт.

Вопрос импринта Машины тяготил его по причинам, о которых он предпочитал не распространяться. Если бы речь шла о каком-то другом устройстве, компьютере или даже корабле, импринт можно было отменить. Достаточно было подключиться к системе и с помощью Гарпаго стереть из нее свой след, являвшийся чем-то вроде его отпечатка, духовной тени. Это было возможно, хоть и не просто. Иначе компьютер или корабль сохранили бы часть его самого – постоянно с ним связанную, соединенную невидимым лучом, который он ощущал бы постоянно, так же, как ощущал забытые фрагменты врачебных мониторов, части которых установили где-то в другом месте сразу после того, как он повредил их своим первым импринтом в здании ЦВКК Медикус. Почему это было именно так, он не знал и не хотел знать – лишь чувствовал, что в случае Машины все обстоит намного сложнее.

Импринт над ней был проведен аппаратно, без программных барьеров и контроля. В какой-то момент капитану показалось, что он сойдет с ума, глядя одновременно глазами Арсида и своими собственными, затерявшись внутри него в последний миг соединения. И, хотя импринт завершился успешно, Миртон вовсе не был уверен, что точно так же завершится его отмена.

И потому, вернувшись в свою каюту, капитан на секунду остановился перед открытым баром с последней початой бутылкой своего любимого миндального виски. Думая об импринте, Машине, Альянсе и о том, что может их ждать в Рукаве Персея, он уже протянул было к ней руку, но тут же отдернул – не потому, что ему не хотелось выпить. И не потому, что – цитируя образцового галактического алкоголика – «он понял, что у него проблема».

Он просто подумал, что в ближайшее время бутылка ему очень понадобится.

Ксвоему удивлению, после двух с лишним часов сканирования систем Хаб Тански понял, что ему наконец хочется отдохнуть.

Ему казалось, будто он сидит в Сердце с тех пор, как себя помнит. Даже в стазис он подключился жестко, не покидая своего поста, а воскреснув, сразу же взялся за дело.

Хуже того, у него пропало даже желание закурить. Если и дальше так пойдет, подумал он, то он бросит свою любимую привычку. Сейчас он мечтал только о том, чтобы поспать. Стазис не давал отдыха – то было состояние временной смерти, время отключения. Выключенный организм не отдыхает – лишь занимает место в пространстве, хотя уже и вне времени – холодная точка без прошлого и будущего, небольшая дырка в бескрайней черноте.