Она скучала по нему. Не так, как курильщик лотоса скучает по косяку или пьяница по бутылке. Ее чувство было мягче – нежное, грустное и глубокое – боль одиночества по утрам без пения птиц, боль цветка, тоскующего без солнечного света. Она протянула руку, настроившись на кеннинг, и почувствовала его теплым пятнышком на окраине разума. И хотя она была слишком далеко, чтобы услышать ответ, она все равно послала это чувство ему – немое неуклюжее признание в любви, боль разлуки с ним.
Она закрыла глаза, почувствовала теплые слезы на ресницах.
Обсохнув, она услышала, как открылась дверь в купальню. Дотянулась до своей грязной одежды и схватила в руки танто.
– Хиро-сан? – спросила она.
В дверях появилась девушка примерно ее возраста, с идеальной кожей и большими красивыми глазами, темными, как черное дерево, подкрашенными тушью. На пухлых губах длинной вертикальной полосой блестела темно-красная помада. Прекрасный наряд фурисодэ[14] из алого шелка, по которому трепетали белыми лепестками цветы вишни. Волосы уложены изящной спиралью, пронзенной заколками из слоновой кости и украшенной кроваво-красными кисточками. По земле тянутся длинные рукава. В руках она держала огромный сверток одежды, судя по всему, довольно тяжелый.
– Простите меня, госпожа, – она опустилась на колени, глядя в пол. – Хозяйка этого дома прислала меня передать это вам.
– Принцесса Аиша?
– Хай, – девушка снова поклонилась и положила сверток у ее ног. – Меня зовут Тора Мичи. Моя достопочтенная хозяйка приглашает вас на чашку чая, как только вы примете ванну и отдохнете. Она хочет сердечно поблагодарить вас за Томо.
– Томо?
– Ее собачка, госпожа, – девушка вежливо прикрыла рот, чтобы скрыть улыбку. – Поэтому она дарит вам это платье. Она приказала помочь вам одеться.
– М-м, хорошо, – Юкико со смутным подозрением посмотрела на груду ткани. – Вы можете оставить это там.
– Вы когда-нибудь носили дзюни-хитоэ[15] раньше, госпожа?
– …Нет.
Девушка улыбнулась так широко, что ее рука не смогла скрыть улыбку.