– Убей ее, – выплюнул Йоритомо, делая шаг назад.

Железные самураи подняли свои клинки. Хиро стиснул зубы и никак не мог отвести взгляд. Бусимены на скамейках, затаив дыхание, морщились в ожидании. И тогда раздался звук – как будто ветер наполнил паруса – Буруу расправил крылья.

Двадцать пять футов сверкающих серебристо-белых новых перьев со странным опалово-грозовым отливом. Волоски на теле Йоритомо встали дыбом и зашевелились, кожу пронзило искрами, глаза вспыхнули. Арашитора расправил крылья. Теплый ветер слегка шевелил покровные перья, которые колыхались белоснежными волнами по огромным мышцам, вспыхивая, словно под напряжением.

Йоритомо глубоко вздохнул, пот крупными каплями катился по рукояти его меча, и она становилась влажной и жирной. Он указал клинком в небо.

– Вон оно – твое желание. Оно было совсем рядом – прямо над тобой. То, ради чего можно было бы рискнуть всем. Но у тебя не хватило смелости, чтобы исполнить его. Поэтому мне придется сделать это, – он вздохнул. – Какая жалость.

Он опустил свою катану, в узорчатой стали которой отражался алый свет. Раздался тихий, едва слышный режущий звук. Кончики перьев, раскрытые идеальным веером, исчезли, взметнувшись вверх снежно-белым ливнем. Неумелый дилетант не просто отсек перья, превратив их в уродливые обрубки, – он раздробил на части само предвкушение полета. Вновь покалеченные перья широко разошлись, а их обрубки падали на землю со звуком рвущейся бумаги.

У Юкико перехватило дыхание, как будто ее зарезали, горло сжалось от горя, и что-то заклокотало внутри, вырвавшись мучительным удушающим рыданием.

Убей его. Забудь меня, брат. Борись. Борись.

ПЕРЬЯ ОТРАСТУТ.

– Нет, пожалуйста, – простонала она под звуки рычащей стали. – Нет.

А СЕСТРУ БУДЕТ НЕ ВЕРНУТЬ.

– Именно так и поступают бессмертные, – выдохнул Йоритомо. – Забирают себе все простым взмахом руки. Крыло. Лицо. Весь мир.

Он смотрел на лезвие катаны, пронизанное светом, танцующим по краю лезвия.

– Я богоподобен.

Буруу закрыл глаза и опустил голову, когда Йоритомо подошел к другому крылу, и катана снова рухнула вниз с силой молота, падающего на наковальню. Ни единой капли крови, ни даже смутного ощущения боли, когда ударом ему срезало перья. И все же ему казалось, будто этот меч вырезал у него из груди сердце. Перья кружились в воздухе, словно мокрый снег, с шорохом медленно опускаясь на землю. Он почувствовал штормовой ветер на лице, почувствовал, как обрушивается на него дождь, когда он летит среди облаков, услышал эхо грома, раскатом несущегося из его крыльев. Это было совсем рядом. Так близко, что он мог попробовать.