Он уставился на тощую девочку-гайдзинку, лет пяти-шести – ее грязные пальцы вцепились в руку высокой изможденной женщины. Ступни обернуты тряпками. Ноги покрыты грязью. Лицо мокро от слез.
Один из высоких гайдзинов закричал на своем гортанном языке, когда техники иночи вырвали женщину из его рук. Пнув одного из них, он свалил его на землю. Со всех сторон на него кинулась стая сятеев, зазвенела латунь, зашипели выхлопы чи. Удары сыпались один за другим – грохот металла под звуки женских криков. Кин закрыл глаза и попытался заблокировать звук. Все это было легче пережить, если не думать о них как о людях. Надо представить, что это просто товар. Товар не думает и не чувствует. Потому что товар не умеет любить, смеяться или мечтать. Так было легче пережить все это. Справиться с этим. Так или иначе.
Кин почувствовал уже знакомую тошноту, поднимавшуюся вверх к горлу, когда звуки металлических ударов по мягкой плоти стихли. Он мог поклясться, что снова чувствует вкус чи в горле. Он открыл глаза, с жалостью и отвращением наблюдая, как они тянут истекающее кровью тело большого гайдзина к бункерам. Как они заставили замолчать рыдающую женщину, выстрелив в нее из ручного метателя сюрикенов. Кёдай пролаял приказ убрать тело и, указав на блестящие лужи крови, отчитал убийцу за «неэффективность». Кина затошнило так сильно, что он испугался, как бы его не вырвало.
Он повернулся и быстрее пошел прочь, стараясь не привлекать внимания. Пройдя через центральную часть капитула, он оказался в лифтовой башне в задней части. Войдя в кабинку из вороненной стали, с мигающими подсвеченными числами, он начал подниматься вверх, на четвертый этаж. Жилой этаж был аскетичным, его тускло освещали ряды безликих черных диафрагм, которые веером расходились от центрального узла.
Он нажал на рычаг, вошел в свое помещение. Его мехабак транслировал ему в голову последний отчет отдела снабжения Фушичо об урожае: фунты лотоса (урожай), количество мертвых рабов (косвенные потери), площадь мертвых земель все еще растет в геометрической прогрессии (в процентах). Числа и кандзи текли в голове и по венам. Включилась система фильтрации воздуха, наполняя комнатку треском и гулом. Он с облегчением вздохнул, закрыв за собой дверь, диафрагма сжалась, раздался скрежет металлической решетки по металлу, герметичные уплотнения мягко закрылись, зарегистрировав горячее дыхание.
Он подождал несколько минут, пока не заработает вытяжка. Диод датчика чистоты медленно менял цвет с красного на зеленый. Раздался звонкий серебристый звук, уведомляющий, что кожу можно снять. Коснувшись кнопки, он разблокировал устройства на шее, которые раскрылись как лепестки лотоса, и стянул шлем с головы. Резиновое уплотнение прилипло к его коже, словно не хотело его выпускать.