– С двадцатью дикими айильцами встретились лицом к лицу лорд Орбан и лорд Ганн, а было с ними всего десять слуг. Ах, яростный был бой и тяжелый, много ран получено и нанесено. Пали шесть славных слуг, и все воины были ранены, а серьезнее прочих – лорд Орбан и лорд Ганн, но они поразили всех айильцев, кроме тех, кто спасся бегством, а одного взяли в плен. Того, которого можно видеть на площади, где он больше не станет беспокоить честных селян своими дикарскими выходками, как не станут учинять беспорядков и мертвые дикари.

– Вас в здешних краях беспокоили айильцы? – поинтересовалась Морейн.

Над тем же размышлял и Перрин, и с немалым испугом. Если обыватели порой по-прежнему и говаривали «айилец в черной вуали», имея в виду человека ожесточенного и вспыльчивого, то это свидетельствовало о глубоком впечатлении, что оставила Айильская война, но она уже двадцать лет как в прошлом, а до этой войны и после нее айильцы ни разу не выходили из Пустыни. «Но я видел одного по эту сторону Хребта Мира, а теперь видел уже двух».

Хозяин гостиницы потер лысину:

– Угу. Ах нет, леди, не совсем так. Но хлопот у нас было бы выше головы, будьте уверены! Чего бы натворили эти двадцать дикарей, дай им волю! Вот, каждый помнит, как они убивали, грабили, жгли, пройдя так через весь Кайриэн! Из этой самой деревни мужчины ушли на битву у Сияющих Стен, когда все государства объединили силы, чтобы отбить нашествие дикарей. Я бы тоже пошел, да только тогда спину себе потянул, но хорошо помню, и другие не забыли. Как эти двадцать пробрались сюда, в такую даль от своих краев, и зачем – мне неведомо, но спасли нас от них лорд Орбан и лорд Ганн.

Празднично принаряженный люд откликнулся согласным гулом.

Тут собственной персоной, хромая, через общую залу прошел Орбан, который будто и не замечал никого, кроме хозяина гостиницы. Запах прокисшего вина Перрин учуял еще за пять шагов.

– Куда провалилась та старуха со своими травами? – грубо спросил Орбан. – Ганн страдает от ран, и у меня голова раскалывается!

Фурлан склонился чуть не до пола:

– Ах, лорд Орбан, матушка Лейх вернется утром. Роды, лорд! Но она сказала, что зашила ваши раны и припарки поставила и вам, и лорду Ганну, так что не стоит волноваться. Ах, лорд Орбан, уверен, завтра, как вернется, она первым делом явится к вам!

Перебинтованный лорд что-то пробурчал себе под нос – неслышно для всех, но не для ушей Перрина: мол, фермерская женка нашла время пороситься, а его якобы зашили, как мешок с провизией. Лорд Орбан поднял угрюмые, сердитые глаза и будто только сейчас узрел новоприбывших. На Перрина он почти не обратил внимания, что того ничуть не удивило. Глаза Орбана слегка расширились, когда он взглянул на Лойала. «Он встречал огир, – подумал Перрин, – но не ожидал увидеть одного из них здесь». Орбан бросил взор на Лана, и глаза его сузились. «Бойца в Лане он признал с первого взгляда, и ему не по нраву видеть настоящего воина». Когда же лорд Орбан наклонился, пытаясь заглянуть под капюшон Морейн, глаза его загорелись, хотя издалека он вряд ли увидел ее лицо.