– Ах, леди, не пугайтесь, не надо! До Гэалдана сотни лиг, и никто не потревожит вас здесь, ведь с вами мастер Андра, а рядом и лорд Орбан с лордом Ганном. Да и…

– Отвечай! – рубанул Лан. – В Гэалдане объявился Лжедракон?

– Ах! Ах нет, мастер Андра, не совсем так! Я сказал, что какой-то мужчина в Гэалдане возглашал о Драконе. Так мы слышали несколько дней назад. Проповедует, можно сказать, о его пришествии. Говорит о том парне из Тарабона, о котором мы слышали. Хотя некоторые твердят про Арад Доман, а не Тарабон. Во всяком случае, от нас далеко. Того и гляди скоро только об этом и будем говорить, больше ни о чем, ну, кроме, быть может, диких россказней, будто армия Ястребиного Крыла возвращается… – Холодный взор Лана стальным клинком впился в Фурлана, и тот с трудом сглотнул и принялся еще быстрее потирать руки. – Я-то знаю только понаслышке, мастер Андра. Поговаривают, парень может взглядом пригвоздить к месту. И он несет всю эту чепуху о Драконе… Мол, Дракон явился спасти нас, и все должны следовать за ним, и якобы даже звери будут сражаться за Дракона. Не знаю, арестовали его или еще нет. Это ведь весьма вероятно – гэалданцы не будут долго терпеть такую болтовню.

«Масима, – удивленно подумал Перрин. – Это проклятый Масима».

– Ты прав, хозяин, – сказал Лан. – Весьма вероятно, этот малый нас не побеспокоит. Знавал я одного парня, которому нравилось произносить дикие речи. Вы помните его, леди Элис? Масима, кажется?

Морейн вздрогнула:

– Масима. Да. Конечно. Я его и из головы-то выкинула. – Ее голос стал тверже. – Когда в следующий раз увижу Масиму, ему захочется, чтобы с него содрали шкуру и сшили из нее сапоги. – Она с такой силой захлопнула за собой дверь, что грохот эхом прокатился по коридору.

– Да потише там! – раздался приглушенный выкрик из дальнего конца коридора. – У меня и так голова раскалывается!

– Ах! – Фурлан принялся нервно потирать руки. – Ах! Простите меня, мастер Андра, но говорит леди Элис как женщина свирепая и беспощадная.

– Только с теми, кто ей не нравится, – успокоил бедного хозяина Лан. – Кусает она еще страшнее, чем лает.

– Ах! Ах-ах! Вон там ваши комнаты. Ах, друг-огир, когда мастер Андра сообщил мне, что у меня будет такой гость, я притащил старую огирскую кровать с чердака, где она собирала пыль все эти триста лет, а то и больше. Вот ведь как…

Перрин позволил речам хозяина плавно течь мимо, прислушиваясь к ним не больше, чем речные скалы к бегущему потоку. Его тревожила черноволосая молодая женщина. И посаженный в клетку айилец.

Комната, отведенная Перрину, оказалась маленькой, где-то на задворках, так как Лан ничего не предпринял, чтобы рассеять заблуждение хозяина гостиницы, будто Перрин не более чем слуга. Юноша, по-прежнему окутанный пеленой беспокойных дум, двигался механически. Он снял тетиву со своего лука и поставил его в угол – если держать тетиву натянутой слишком долго, ничего хорошего не будет ни для самой тетивы, ни для лука. Потом он уложил скатку одеяла и переметные сумы возле умывальника и бросил поверх свой плащ. Повесив ремень с колчаном и пояс с топором на прибитые к стене крючки, Перрин совсем было собрался растянуться на кровати, как широкий зевок своим хрустом напомнил ему, какая опасность может его подстерегать. Кровать была узкая, матрас – сплошные бугры, но постель манила, как ни одна перина. И все же Перрин не поддался соблазну, а сел на трехногую табуретку и задумался. Он привык всегда все тщательно обдумывать.