– Опять эта проклятая стена, – пробормотал офицер. – Ее должны были выстроить раза в три выше! – Он разглядывал Мэта. – Лейтенант гвардии, а не капитан. Я – лейтенант гвардии Талланвор. Да, я узнаю́ печать дочери-наследницы. – Его меч наконец скользнул обратно в ножны. Лейтенант протянул руку. – Дай мне письмо, и я передам его королеве. После этого я покажу тебе, как отсюда выбраться. Кое-кто будет не очень-то учтив, обнаружив тебя тут свободно разгуливающим.

– Я обещал передать письмо из рук в руки, – ответил Мэт. «Свет, никогда не думал, что мне не позволят вручить письмо королеве». – Я дал обещание самой дочери-наследнице!

Рука Талланвора – юноша и заметить не успел – выхватила меч, и клинок коснулся шеи Мэта.

– Я проведу тебя к королеве, селянин, – тихо сказал офицер. – Но знай: если осмелишься даже замыслить зло, то я снесу тебе голову, ты и моргнуть не успеешь!

Мэт нацепил на лицо свою лучшую ухмылку. Слегка изогнутый клинок остро отточенным острием холодил шею.

– Я законопослушный андорец, – ответил он, – и верный подданный королевы, да осияет ее Свет. Что ж, если б я пробыл здесь эту зиму, то наверняка последовал бы за лордом Гейбрилом.

Талланвор посмотрел на Мэта, плотно сжав губы, и в конце концов убрал меч. Юноша судорожно сглотнул, и ему захотелось ощупать свое горло, чтобы убедиться: пореза на коже нет.

– Вынь цветок из волос, – усмехнулся Талланвор, вкладывая меч в ножны. – Ты что, явился сюда за женщинами ухаживать?

Мэт вытащил звездоцвет из волос и последовал за офицером. «Ну и дурак же я, воткнул цветок в волосы. Пора прекратить валять дурака».

Нельзя было сказать, что он шел следом за Талланвором, поскольку тот не сводил с Мэта глаз, даже когда шагал перед ним. В результате получилась довольно странная процессия: офицер шел сбоку и чуть впереди, но вполоборота к Мэту – на случай, если тот что-нибудь выкинет. Со своей стороны, Мэт старался выглядеть смирным, как дитя во время купания.

Ткачи по праву получили серебро за вытканные ими многоцветные гобелены, украшавшие стены; так же великолепны были и ковры, устилавшие полы из белой плитки даже в дворцовых коридорах. Золото и серебро сверкали повсюду, поблескивали узорами тарелки и блюда, чаши и кубки, стоявшие на ларцах и низких комодах из полированного дерева, которые были сделаны так же искусно, как и те, что Мэт видел в Белой Башне. Везде сновали слуги в красных ливреях с белыми воротниками и манжетами, и на груди у каждого красовался Белый лев Андора. Мэт поймал себя на мысли о том, играет ли королева Моргейз в кости. «Только в набитой шерстью голове могла родиться подобная идея! Королевы не играют в кости. Но когда я отдам ей письмо и сообщу, что кое-кто у нее во дворце собирается убить Илэйн, то, держу пари, она подарит мне толстый кошелек!» Он позволил себе чуток помечтать, как хорошо быть лордом; безусловно, человек, раскрывший заговор злодеев, замышляющих погубить дочь-наследницу, может рассчитывать на такую награду.