Методом проб и ошибок Эгвейн понемногу знакомилась с законами Тел’аран’риода: даже этот Незримый мир, Мир снов, имел твердые законы, пусть порой и весьма странные. Однако девушка была уверена: она не знает и десятой их части; по сути, она знала лишь один способ попасть в нужное ей место. Закрыв глаза, Эгвейн постаралась опустошить свой разум, как в те минуты, когда прикасалась к саидар. Это далось ей непросто. Бутон розы уже готов был обрести свою форму, она по-прежнему ощущала Истинный Источник, ее одолевало мучительное желание отдаться саидар, но ей нужно было наполнить пустоту иным. Она представила себе Сердце Твердыни – каким видела этот зал во снах, затем довела до совершенства каждую деталь. Огромные колонны из полированного краснокамня. Стертые подошвами за века плиты пола. Купол, раскинувшийся в вышине над головой. В воздухе перед ней неспешно вращался висящий рукоятью вниз кристальный меч, к которому нельзя прикоснуться. Когда картина перед ее взором стала столь реальной, что Эгвейн показалось: стоит протянуть руку – и можно притронуться к мечу, она открыла глаза – и очутилась в Сердце Твердыни. Или в том Сердце Твердыни, которое существовало в Тел’аран’риоде.

Вокруг Эгвейн возвышались колонны, в воздухе блистал Калландор. И вокруг искрящегося меча, похожие на расплывчатые тени, сидели на полу, скрестив ноги, тринадцать женщин – и смотрели на медленно вращающийся сверкающий Калландор. Медововолосая Лиандрин обернулась, посмотрела Эгвейн в лицо своими огромными темными глазами. И губы ее, похожие на бутон розы, растянулись в улыбке…

Не в силах вздохнуть, Эгвейн так резко села на кровати, что чуть не упала.

– Что с тобой? – с нетерпением спросила ее Илэйн. – Что стряслось? Отчего ты так испугалась?

– Ты только закрыла глаза, – добавила Найнив вполголоса. – В первый раз ты вернулась из сна без нашей помощи. Впервые за все это время мы тебя не будили. Что-то случилось? – Она с силой дернула себя за косу. – Как ты, Эгвейн?

«Но как мне удалось вернуться? – подумала Эгвейн удивленно. – Свет, я не в силах припомнить, что я для этого сделала…» Девушка понимала: она лишь пытается оттянуть момент, когда придется сказать правду. Развязав шнурок, она положила на ладонь кольцо Великого Змея и кольцо побольше – перекрученный тер’ангриал.

– Они ждут нас, – промолвила наконец Эгвейн. Кто «они» – говорить не было нужды. – И по-моему, им известно: мы – в Тире.

Над городом уже разразилась гроза.

По палубе над головой барабанил дождь. Пристально глядя на доску с фишками-камнями, что лежала на столе между ним и Томом, Мэт никак не мог сосредоточиться на игре, несмотря на то что на кону стояла серебряная андорская марка. Громыхнул гром, и в маленькие оконца ударили отблески молний. Капитанскую каюту «Быстрого» освещали четыре лампы. «„Быстрый“! Хотя это проклятое суденышко и гладенькое, точно птица, тащится оно растреклятски еле-еле, – подумал Мэт; судно чуть качнулось, дернулось; ход его изменился. – Не вогнать бы ему нас на треклятую мель или в мерзкий ил. Если он не выжмет из этой лохани с жиром самой большой скорости, на какую она способна, я все золото в глотку ему затолкаю!» Отчаянно зевая, ибо со дня бегства из Кэймлина ему ни разу не удалось выспаться, он поставил белый камень на пересечение двух линий. Мэт намеревался в три хода захватить почти пятую часть черных камней Тома.