– Короче, по ситуации, господин полковник. Пандшер непроходим, по крайней мере, для крупных сил – точно. Я знаю, что говорю, потому что исползал это место на собственном брюхе. Местные совсем не рады видеть пакистанцев, они прекрасно понимают, что в лучшем случае лишатся с их приходом всего, а в худшем – в том числе и башки. Пандшер в безопасности, по меньшей мере, дней на десять, племенное ополчение уже занимает позиции, у них достаточно и боеприпасов и продовольствия, которые они накопили в ожидании нашего ухода. Я бы больше опасался за тоннель Саланг, потому что подорвать его пара пустяков и если кто-то это сделает – то у нас останется только очень проблематичный южный маршрут, на границе с Ираном, где стражи будут рады – радешеньки нас видеть.

– Спасибо за совет. А сами вы – что здесь делаете?

Бородач подмигнул.

– Эвакуирую кое-что. Пока есть такая возможность. Думаю, местное дерьмо нам будет кстати, еще лет на десять. Ничего не заканчивается, вашу мать… ничего не заканчивается…

Бородач внезапно замолчал – а потом с криком «Ложись!» прыгнул вперед и сбил с ног их самих…

Громыхнули разрывы…

Бомбежка – а к тому времени прошло больше ста лет с того момента как итальянский летчик первым догадался сбросить с самолета самодельную бомбу на бунтующее африканское племя – изменило ход войны совершенно. Авиация стала альфой и омегой войны, она позволяла за минуты достигать всех тех точек, к которым раньше приходилось идти годами, она позволила быстро проецировать военную мощь в любую точку досягаемости твоих самолетов. Не стало ни фронта, ни тыла, а с тех пор, как итальянский генерал Джулио Дуэ изобрел, а маршал, сэр Артур Харрис впервые применил на практике массовые бомбежки – все население воюющих держав оказалось под ударом. Правда, американцы, сами ни разу на всю свою историю не познавшие ужас бомбежек, но щедро бомбившие сами – кое-что плохо себе представляли. Они плохо представляли себе, как их ненавидят здесь, на земле войны, где в небе бесшумно парят американские беспилотники и где жизнь от смерти часто отделяет палец на кнопке пульта управления на базе Крич в невадской пустыне. И американцы – плохо представляли, в какую ярость могло перейти это чувство длительной беспомощности перед бомбами и ракетами, чувство того, что твоя жизнь не принадлежит тебе и ты нигде, буквально нигде и никогда не можешь чувствовать себя в безопасности. Америка была сильна – но была и ненавидима – и стоило только льву проявить хоть на секунду свою слабость и уязвимость – шакалы и гиены бросились на него со всех сторон…