– Что они с тобой сделали, Солинда? – прошептала она.

Принцесса медленно повернула голову. Ее взгляд был пустым и ничего не выражавшим.

– Чего тебе, старая ведьма?

Елена вздрогнула.

– Я надеялась найти способ вернуть ту девочку, которой ты была.

Вздернув подбородок, Солинда зло рассмеялась:

– С чего мне вновь становиться тупой, пустоголовой девкой и позволять Сэре получить все? Не думай, что я не видела, как ты и Сэра, сучьи вы сафистки, вместе плели заговор. Вы мне омерзительны.

Елена с трудом сдержалась, чтобы не дать девчонке пощечину, напомнив себе, что кто-то добрался до ее разума. Что же ты наделал, Гурвон? Она уже хотела вернуться к Сэре и попросить позволить ей попытаться исцелить разум Солинды, но поняла, что слишком измотана. Через несколько месяцев я смогу что-нибудь сделать.

– Это будет неприятно, Солинда, – произнесла Елена спокойно, – но я наложу на тебя оковы, которые не позволят ни одному магу выйти с тобой на контакт. Если ты все еще связана с Гурвоном, я должна разорвать эту связь.

Она протянула руку.

Солинда отскочила назад с кошачьей ловкостью и, забившись в угол камеры, крикнула:

– Не прикасайся ко мне, ведьма! Со мной все в порядке! Прочь от меня!

Вздохнув, Елена прижала девчонку к стене воздушным гнозисом. Она чувствовала себя палачом, и ей было тошно от этого.

– Это руна оков, – сказала она Солинде. – Будет больно.

Елена положила руку девушке на лоб. Вспыхнул гностический свет. Солинда завизжала и двадцать долгих секунд корчилась от боли, прежде чем обмякнуть. Проверив ее пульс, Елена уложила Солинду на кровать. Она сама ненавидела себя за то, что сделала, однако руна оков, обычно применяемая для того, чтобы лишать пленных магов возможности использовать гнозис, также могла блокировать любые попытки гностического контакта разумов. Если какой-либо маг поддерживал с Солиндой связь, руна оков ее оборвет. Что ей действительно нужно – так это душевное исцеление, а она сопротивляется непривычно яростно. Проклятье! Ну почему никогда нет времени на то, чтобы сделать все как следует?

Елена покинула тюремную камеру, испытывая серьезные опасения, и смотрела вслед выехавшей через полчаса повозке с чувством упущенной возможности. Впрочем, времени размышлять об этом у нее не оставалось. Сэра сейчас как раз выслушивала жалобы простолюдинов, и ее нужно было охранять.