Она привалилась к стене.

Рамита встала, мечтая лишь убраться отсюда.

– Спасибо вам. Простите, что побеспокоила.

Взгляд Юстины был тусклым, но при этом подозрительным.

– Это если ты беременна от моего отца, разумеется, – сказала она с вялой враждебностью, – поскольку другой причиной того, что еще ничего не произошло, может быть то, что этого и не произойдет, потому что ты, подобно твоей маленькой служанке, втихаря трахалась с каким-нибудь стражником или слугой.

Юстина смотрела на нее наглым оценивающим взглядом пьяной.

Сердце Рамиты замерло, и ей понадобилась вся ее сила для того, чтобы, сверкнув на Юстину глазами, отвернуться с таким видом, словно отвечать на подобные инсинуации было ниже ее достоинства.

Антонин Мейрос вернулся домой ровно через две недели, в конце майцена. Рамита омыла ему ноги. Ее живот стал более плотным, и она видела, что он начинал увеличиваться в размерах. У ее матери это всегда происходило рано, поэтому Рамита ждала, что у нее будет точно так же.

– Двойняшки или тройняшки? – улыбнулся Мейрос, нежно касаясь ее живота.

Разум Рамиты был полон тревог: из-за Юстины, из-за детей и их отцовства, из-за Казима и Джая, из-за отказа Гурии покидать ее. Но она заставляла свои мысли оставаться тихими и спокойными. Улыбнувшись, она спросила мужа, как прошел его день.

После переговоров Мейрос пребывал в мрачном расположении духа.

– Бетильон – свинья. Само его присутствие сводит все на нет. Вульт говорит, что император хочет вновь заключить мир и возобновить торговлю, установив новые границы и образовав между ними рыночную зону в форме ничьей земли. Это звучало бы разумно, вот только Гебусалим им не принадлежит, казна Рондийской Империи тонет в долгах, а в Понт стянуто уже сорок легионов. Они не сдержат свое слово.

– Что мы будем делать? – спросила Рамита с тревогой.

– Мы переберемся в Домус Коструо. Ни одна сила на Урте не сможет взять нашу цитадель без поддержки магов. Наш приоритет – безопасность наших семей и Моста.

– А ты не можешь в этот раз помешать рондийцам пересечь его?

Мейрос тяжело вздохнул:

– Инквизиторы контролируют и Южный, и Северный мысы, моя дорогая. Время для этого потеряно. – Он с сожалением провел рукой по своей бритой голове. – Здесь осело уже столько рондийцев, а половина гебусалимцев имеет с ними прямые коммерческие связи. Шихад угрожает им всем. Даже если бы я и мог закрыть Мост, армии Салима все равно бы зверствовали: он истребит всех, кто когда-либо имел дела с рондийцами. Это была бы кровавая баня, которой допустить нельзя. Мы должны просто это пережить, защищая тех, кого можем, и молясь о возвращении мирной торговли после того, как этот период закончится.