Цим, как обычно, быстро все поняла. Ее одаренность и сила впечатляли Мюрена.

– Кем была твоя мать, Цимбеллея? – спросил он.

– Семейная тайна, – ответила девушка то же, что и всегда, не глядя на него.

Заворчав, Мюрен обернулся к Аларону:

– Доверие – вещь взаимная, мастер Мерсер. Я жду, что вы все по-прежнему будете здесь, когда я вернусь ранним утром.

– Мы будем на месте, – устало заверил его Аларон. – И генерал, безусловно, тоже.

– А я тем временем узнаю, что творится в городе. Готов дать голову на отсечение, что Вульт все эти дни не сидит сложа руки.

Не проронив больше ни слова, Мюрен удалился. Лангстрит, подняв голову, смотрел ему вслед. В глазах старика искрились отблески света, излучаемого кристаллом в его руке, который, казалось, тек и в генеральских венах.

Друзья сменяли друг друга всю пяденичную ночь, полностью сконцентрировавшись на своей задаче. Они понятия не имели, сел ли Вульт им на хвост или же по-прежнему не имеет представления об их местонахождении, однако изматывающая подпитка кристалла энергией и требовавшийся затем отдых не давали трем молодым людям думать о своих страхах и тревогах. Друзья потеряли счет времени, которое отмерялось лишь сердцебиением старика, окруженного их неусыпной заботой.

Мюрен вернулся задолго до рассвета, когда подошла очередь Рамона подпитывать кристалл Лангстрита. Аларон и Цим отдыхали. Девушка-цыганка спала, и во сне ее обычно решительное лицо выглядело откровенно безмятежным. Чутко дремавшему неподалеку Аларону она казалась ангелом.

Когда люк открылся, она мигом проснулась, а заметив, что Аларон поглядывает на нее, нахмурилась.

Что?

Прикосновение ее разума было таким же ловким и цепким, как ее рука.

Я просто думал о том, как ты красива во сне, – ответил Аларон с нехарактерной для себя смелостью.

Идиот.

Едва заметно покраснев, девушка отвела взгляд.

Я сделал ей комплимент, и она меня не придушила. Грудь Аларона наполнилась теплом.