Свордену казалось – вот-вот они наткнуться хоть на какой-то след минувшего боя, чья ярость столь ясно ощущалась в воздухе, – например, на скелет смертника, прикованного цепью к пулемету и погребенного лишь под кучей отстрелянных гильз и опавших листьев. Однако они продолжали идти, а ничего подобного на глаза не попадалось.

Если у Наваха имелись подобные ощущения, то он их скрывал. Он топал как на параде, похлопывая по ноге сорванным прутиком и разве что не распевая гимн Дансельреха. Хромота его давно прошла, тело вновь преисполнилось силой, и даже по спине кодировщика нетрудно было заметить, что он находится в лучшем расположении духа.

Сворден достал из кармана патрон и запустил его в затылок Наваха, но тот оказался начеку и, наклонив голову набок, небрежно взял патрон из воздуха, как надоедливо жужжащее насекомое. Он даже не повернулся к Свордену выяснить причины столь глупой шутки, на которую попадаются только необстрелянная деревенщина, но уж никак не матерые служаки.

Лес, меж тем, продолжал растягиваться, и это уже не казалось каким-то удачным образом, пришедшим в голову, а являлось довольно точным описанием происходящего. С каждым шагом деревья все дальше и дальше отодвигались друг от друга, и даже те, что всего лишь несколько шагов назад стояли вплотную друг к другу, переплетаясь кронами, теперь расцепили объятия, уступая место мировому свету.

Что-то с еле слышимым шорохом рассекло воздух и глухо ударилось о землю. Как будто камешек бросили. Навах и Сворден замерли на месте, оглядываясь в поисках источника звука, которым, по создавшемуся впечатлению, должно было быть нечто крохотное, еле заметное, а отнюдь не огромное, суставчатое, полупрозрачное, что одним концом упиралось в лес, а другим уходило в скрытую рефракцией даль.

Может поэтому они не сразу сообразили – чудовищное образование и является источником шума, пока совсем рядом в землю не уперлась очередная суставчатая “нога”, издав совсем уж несоразмерный собственной величине звук. “Нога” принялась оплывать, став похожей на огромную присоску. Она дрожала, двигалась из стороны в сторону, втягивая в себя траву и землю. Бурая масса закрутилась тонкой спиралью, уходя вдоль суставчатого канала все выше и выше, а почва под присоской вдруг лопнула, разверзлась, и оттуда начало судорожно выкручиваться огромное, хитиновое тулово, ощетинившееся множеством ног и клешней, мрачно глядя десятком разнокалиберных глаз и издавая противный оглушающий скрежет.

– Krebsspinne! – охнул Навах и отшатнулся назад от чересчур близкого соседства с отвратным чудищем, которе тем временем окончательно извлекли из земли и теперь заглатывали все глубже и глубже, невзирая на его жуткий вой и брыканья.