– Конечно, ваша светлость. – По крайней мере, они были довольны, и это все, что имело значение. – Довольнее не бывает.

– У меня такое чувство, будто… надеюсь, ты не сочтешь меня чересчур самонадеянной… будто мы все почти что члены одной семьи, я – вашей, а вы – моей. И мне бы очень не хотелось, чтобы мы… разделились.

Да, в ней несомненно было это сияние. Мягкая округлость в лице, здоровый румянец на щеках, ладони, привычно обхватывающие слегка выпуклый живот. Но прежний стальной блеск в глазах никуда не делся. Броуд жил тем, что угрожал людям. Он умел распознавать угрозы.

Он кашлянул и опустил взгляд к своим сапогам. Новенькие, крепкие, начищены до блеска.

– Мне нужно… чтобы ты оказал мне одну маленькую услугу, – продолжала Савин. – Это очень важно. Здесь нужен человек сильный и храбрый, и в то же время умеющий действовать тонко. Кроме тебя, мне больше некому это доверить.

Броуд сглотнул:

– Вы ведь знаете, я сделаю все, что могу.

– В Вальбеке ты действовал вместе с ломателями. Ты был одним из них.

– Я… да, – отозвался он, хмуря брови. Он не знал еще, к чему она ведет, но взятое ею направление ему уже не нравилось. – Тогда я думал, что борюсь за правое дело. Кажется.

Было трудно вспомнить, что именно он тогда думал. Будто это думал совсем другой человек.

– Ну разумеется. Как ты думаешь, есть ли возможность… – и она взглянула на него снизу вверх из-под ресниц, – …чтобы ты снова наладил с ними связь?

– С ломателями?

– Ну да. А может быть, даже и со сжигателями?

Она произнесла это так, словно просила о каком-то пустячке. Будто для этого не требовалось больших усилий и, уж конечно, в этом не было никакого риска. Снова этот тайный язык – когда они оба говорят одно, а подразумевают другое. Они оба знали, что усилий потребуется немало. И оба знали, что это дело дьявольски рискованное.

– Может быть.

Броуд осторожно поправил стекляшки на своем носу. Большинство своих знакомых ломателей в Вальбеке он оставил болтаться на виселицах после мятежа, а остальные наверняка имели к нему серьезные претензии. Что до сжигателей, то они с самого начала были наполовину безумны. Его нынешний способ зарабатывать себе на жизнь вряд ли мог снискать одобрение в этих кругах. Можно называть это «трудовыми отношениями» или как угодно еще – того, кто привык жить в подвалах, этим не одурачишь.

– Может, в Вальбеке еще и есть кто-нибудь, кто смог бы меня направить в нужную сторону.

– Попробуй. Это все, что я прошу.

– Я постараюсь. Как обычно. – В том смысле, что ему придется выпустить на волю самое худшее в себе. Как обычно. Настал его черед взглянуть ей прямо в глаза: – Только пообещайте, что присмотрите за Лидди и Май, пока меня не будет.