– А вон Трясучка!

– Если это не какой-нибудь другой ублюдок с металлическим глазом. А кто это там с ним?

Рикке приставила ладонь к тому глазу, что мог видеть. Человек был очень высоким – даже выше, чем Трясучка, хотя он и сутулился. Его локти торчали в стороны, подбородок торчал вперед, белесые волосы пучками торчали вокруг головы.

– Может, я очень сильно ошибаюсь, но мне кажется, что это Гвоздь.

– Я думаю, ты права.

– Хоть у меня и один глаз, – Рикке постучала по своей скуле и подмигнула, – но видит он далеко. Похоже, вид у него все такой же сердитый.

– Ну его папаню пока не воскресили, – сказала Изерн. – Так что его нетрудно понять.

– Вот и хорошо. – Рикке поправила на плечах тонкую алую материю и двинулась вперед по дороге, чтобы приветствовать их. – Сердитый человек – полезный человек.

Вблизи он оказался еще длиннее. Бесцветными были не только его борода и брови, но даже ресницы. Вид у него был задумчивый, но в этой непринужденной сутулости было что-то такое, что наводило на мысль, что он может в любую минуту взорваться яростью. Если на то пошло, Рикке уже видела, как это происходит, – в битве под Красным холмом, когда он сражался на стороне врага. Тогда он показался ей воплощением ужаса: забрызганное кровью лицо, искаженное ненавистью и смехом одновременно. Но теперь Рикке было не так-то просто напугать.

Трясучка дернул большим пальцем, показывая вбок:

– Это вот…

– Я знаю, кто это.

Рикке взяла в руки мозолистую ладонь Гвоздя. Во имя мертвых, вот это размер! У нее самой были не самые маленькие руки, но рядом с этой лапищей они казались детскими.

– Не кто иной, как Гвоздь, знаменитый боец из Западных Долин и сын великого Грегана Пустоголового!

– Рекомендации любезнее я бы и сам себе не дал, – отозвался тот.

– Ну-ну, не скромничай. – Рикке потрепала его по сбитым костяшкам и отпустила его руку. – Я видела тебя в битве под Красным холмом. Тебя опасно иметь во врагах.

– Выше похвалы и не выдумаешь. Я тоже видел тебя в битве, и потом, на поединке. Правда, еще до всего этого. – Гвоздь повел рукой, показывая на левую сторону ее лица. Он не сводил с нее своих бледных глаз, разглядывая произошедшие с ней перемены.

– Лучше, чтобы на тебя смотрели из-за того, что ты уродка, чем чтобы вообще не смотрели. – Она с некоторым вызовом повернулась к нему татуированной стороной. Это входило у нее в привычку, когда народ начинал пялиться. – К тому же я ни разу не обосралась с тех пор, как надо мной это проделали, что тоже неплохо.

– Наверное, здорово экономит на стирке.

– Я подумала, если уж ты все равно страхолюдина, зачем останавливаться на полдороге?