– Тогда что ты хочешь сказать?

Он сдул щепотку пыли с верхушки яйца и перевел на нее свои бесцветные глаза:

– Я хочу сказать, что не надо давать мне причин быть недовольным.

– Хорошо, я запомню.

Она кивнула в направлении высокой стены впереди. Той самой, которую Бетод выстроил вокруг холма, на котором стоял замок Скарлинга. Наверное, самой крепкой стены на всем Севере. Люди потихоньку продвигались к воротам, подняв щиты; сверху по дуге прилетела пара стрел, загремев по булыжнику, и люди попятились.

– Тем временем у нас еще осталась работа.

– Работы всегда хватает. – Гвоздь продолжал буравить яйцо своим кинжалом, терпеливый, как древесный корень. – Когда мы пришли, ворота были уже закрыты. И те, кто внутри, вроде как не хотят их открывать. Стреляют каждый раз, как мы подойдем.

– Не очень-то по-соседски.

– Вот именно. Я подумал, пожалуй, как стемнеет, я заберусь туда и поучу их хорошим манерам.

Рикке окинула стену взглядом: серая, мрачная, чертовски высокая, и никаких зацепок.

– Дадим им время подумать над своим положением. А тем временем пусть все будет мирно, да? Пригляди, чтобы в городе больше не было никаких кровопролитий.

– Какая ты великодушная.

– Минуту назад я была для тебя чересчур безжалостной. Теперь выясняется, что великодушие – это тоже плохо?

– Смотря для кого.

Гвоздь еще раз взглянул на стену, прищурившись и задрав голову.

– На войне нужно занимать все высокие места, какие только можно. – Он поднес яйцо к губам. Между его длинными указательным и большим пальцами оно казалось крошечным. – Главное, не считать себя выше других. Это дерьмо ничего не стоит.

И он высосал содержимое через дырочку.

Изерн-и-Фейл была на площади неподалеку. Перед ней на коленях стояла шеренга разоруженных воинов. Поодаль стояла Корлет, горделиво держа знамя Долгого Взгляда. Рикке подошла к ним и уперла руки в бедра.

– Подозреваю, что вы вовсе не собирались стоять на коленях посреди улицы, когда вылезали из постелей сегодня утром, – начала она. – Могу только сказать, что мне жаль, что так вышло.

– Тебе жаль? – переспросила Изерн. – Правда?