— Постой-постой, ты слишком ударился в идеологию! — я замахала лезвиями в отрицательном жесте. — Вернись немного назад и проговори ту самую причину, которая так сладко давит на мой меркантилизм и материнский инстинкт, и остановимся на ней.

— В этом городе есть три человека, способных физически выдержать трансформацию в таких же вампиров, что и ты. Я могу даже назвать их поименно: Айви…

По инерции выслушав первое имя, я ушла в собственные мысли, напрочь перестав уделять внимание унылым монологам птичьей морды.

Собственный клан… да! Это то, что совсем не помешает. Пожалуй, стоит браться за это дело. Даже Аксель всегда подчеркивал необходимость подобного, хоть и не любил скопища вампиров по какой-то причине. Кажется, они для него были слишком шумные… Но мой клан может быть каким угодно. Подходящим даже и для Акселя.

Будь он только жив…

***

— Смиритесь, дети мои! — кричал проповедник. — Монстры идут сюда, отродья люциферовы, но не должны мы им противиться! Это дело Бога нашего и его ангелов — воителей святых. От нас же требуется лишь склониться на колени и молиться. Ведь вступивший в схватку с дьяволом и поверженный им — становится бесом, чёртом на службы Люцифера, правящего миром даже из обители Смерти!

Поначалу люди слушали терпеливо и тихо. Но чем больше говорил священник, тем больше их недовольство росло. Они, бывшие свидетелями губительной атаки вампиров, не могли позволить себе стоять смирно, даже несмотря на то, что Инквизиция в этом городе была уничтожена. Я чувствовала в пастве желание — из овец стать волками. Оно читалось в шуме, поднявшемся в наполовину пустом зале церкви. И я, сидящая в пустых задних рядах, усмехнулась.

— Думаю, если убить проповедника, люди замолкнут и начнут меня слушать, — я посмотрела на ворона, сидящего рядом на спинке лавки. — Что скажешь?.. Ну, я пошла!

Выйдя из черного тумана, теплого и прелестно пахнущего кровью, я встала прямо перед проповедником. Лезвие вскрыло его мантию, освобождая наружу внутренности. Они вырвались, заскользили к полу, орошая кровавыми разводами золотистую накидку. Из живота священника повалил пар — плоть и кровь радовались прикосновению к холодному миру этой церкви. Зима была близка, а Господь не придумал отопления для своей паствы.

Проповедник все еще стоял, открыв рот и пытаясь что-то сказать. Его дрожащие пальцы, собранные в пучок, поднялись к моему лицу. Я решила, что он хочет от меня откреститься. Мысль эта показалась мне неприятной. Неудивительно, что кисть святого мужа рухнула к кишкам.

Совсем как моя, упавшая возле внутренностей Акселя. Ирония, чертова сучка на службе Джордана.