— Знаешь, это как мой ребёнок; загнал бы овец на ваше пастбище. — Продолжает пуштун. — А на ваш спрос ответил бы: это отец приказал, все вопросы к нему. Вот то же самое, но только…

— …в других масштабах, — подхватываю вполголоса. — Точно, — говорю уже громче. — Пример идеальный. И вот теперь представь. Будь на моём месте не я, а любой пуштун; твой сын с отарой на моём пастбище, допустим, будет уже тринадцати лет. Что дальше?

Вместо ответа Актар хмурится и сопит.

— А теперь представь, что ты сделаешь в ответ уже мне? — продолжаю подливать масла в огонь. — Когда тебе принесут твоего сына? А далее между семьями по нарастающей. А как мне правильнее поступить с твоим сыном изначально?

— Хотя бы поговорить, — нехотя выдавливает старик. — Для начала.

— Точно. Вот это я и имел ввиду. По мне, у вас — пашто — есть губительное сочетание. Вы на любую несправедливость, без учёта её величины, реагируете гневом. А гнев у вас длится годами.

— Скорее, мы в гневе делаем что-то такое, что потом длится годами, — придирчиво поправляет Актар.

— А уже без разницы. Главное — что вы сгоряча поступаете с инструментом, подобным Нурислану, так, как должны бы были поступить с хозяином. Если уж совсем точно вникать в Коран.

— Ты где-то прав. Но никто из нас с тобой вслух в этом не согласится. — Актар спокоен и задумчив. — До Хозяина, как ты говоришь, мы может просто не дотянуться. А если не излить гнев на Инструмент, получается, попирается основа понятия badal. И как тут быть?

— Ну, пророк Иса имел на этот счёт своё особое мнение, — дипломатично скругляю углы. — Хотя я и далеко не во всём с ним согласен. Но лично тебе, как старейшине, я бы просто хотел напомнить: изливая огонь badal на Инструменты, вы ни разу не решаете проблему, а только плодите костры вокруг себя. Ты понимаешь, о чём я? — В голову приходит мысль и я использую повисшую паузу. — Ты согласишься, что ты никоим образом не восстановишь справедливости, изливая огонь badal на Инструменты?

Я бы мог очень многое рассказать ему, но это будут примеры из будущего.