– Я не…

– Не понимаешь? Я это вижу. Они – это иллюзия – демонстрация, – они существуют, чтобы вас предупредить. О том, что все, полагаемое вами порабощенным, набросится на вас. – Он начал отступать еще дальше. – Конец настает еще раз, настает снова.

Котильон шагнул вперед.

– Свет, Тьма и Тень – все три – ты сейчас утверждаешь…

– Три? – Тулас расхохотался, яростно и горько. – А как же Жизнь? Огонь, Камень, Ветер? А как же Гончие Смерти, болваны? Я же сказал про демонстрацию. Они набросятся на вас – о чем и предупреждают. Ради этого они и существуют! Эти клыки, эта ярость – все то, что невозможно приручить, – и каждый из этих аспектов не более чем одна из разновидностей, один из оттенков в разрушительном вихре!

Тулас Остриженный успел отступить достаточно далеко, и тисте эдур начал превращаться в дракона.

Все семь Гончих как одна рванулись вперед, но они опоздали, огромное крылатое создание поднялось в небо, взлетая на волне столь могучей магии, что Котильона отбросило назад; сквозь Престола Тени волна прошла, чуть не разорвав его на части.

Дракон-одиночник поднялся выше, словно вздымаясь на столбе беспримесной паники, или же ужаса. Или тревоги. На колонне, протянувшейся до самых небес. Великие вороны высоко вверху кинулись врассыпную.

Котильон, восстановив равновесие, обернулся к Престолу Тени.

– У нас неприятности?

Правитель Высокого Дома Тени медленно собрал себя обратно в некое подобие человеческой формы.

– Не уверен.

– Почему бы это?

– Потому что я моргнул.

Гончие впереди них снова пустились в путь. Локк слишком приблизился к Шан, и она огрызнулась.

Язык наружу, челюсть, отвисшая в беззвучном хохоте.

Вот вам и урок гордыни.