Он ведет нас. Мы следуем за ним – он снова взял нас в руки, и мы все стояли, ощущая внутри то, что он дал нам: решимость, волю идти дальше – и мы покорились.

Или я слишком заморачиваюсь? А мы просто дети, и все, что происходит, – глупые, бессмысленные детские игры?

– Это он убил Кэдевисс, – пробормотал Ненанда.

– Да.

– И Нимандр ответит.

Да.

Крысмонах сидел на корточках в грязи и смотрел, как вереница новых паломников тянется к лагерю. Поначалу их внимание было приковано к самому кургану – императорскому выкупу небывалого богатства, но затем, когда они подошли ближе к дряхлым руинам, можно было разглядеть на их лицах замешательство, словно до них доходят какие-то намеки. Почти все промокли насквозь от дождя, чувства отупели от долгого, мучительного путешествия. Непросто пробудить в них беспокойство.

Крысмонах наблюдал, как обостряется их внимание по мере того, как подробности проступают через мрак, туман и дым. Труп ребенка в канаве, гниющие кучи одежды, сломанная колыбель, на которую уселись четыре ворона, нависнув над неподвижным узлом пеленок. Тропа к кургану заросла сорняками. Все не так, как должно быть.

Кто-то, возможно, и отправится восвояси – те, у кого здоровый страх заразиться. Но очень многих паломников привела отчаянная жажда – духовная потребность; именно из-за нее они прежде всего стали паломниками. Потерянные, они хотели найтись. Многие ли устоят перед первой чашей келика, долгожданного напитка, нектара, который уносит… все?

Может быть, многие, даже больше, чем среди тех, кто пришел раньше, – видя нарастающие признаки упадка, разложения всех человеческих качеств, которые ценил сам Искупитель. Крысмонах смотрел, как пришедшие колеблются, даже когда среди них появились еще не окончательно спившиеся келикоголики, предлагая каждому кружку мерзкого пойла.

– Искупитель напился пьян! – бормотали они без конца.

Нет еще. Но к тому идет, у Крысмонаха не было сомнений. И вот тогда… он чуть повернулся и поднял взгляд на высокую узкую башню, возвышающуюся над городом в тумане. Нет, отсюда ее не разглядеть, в такую угрюмую погоду, но он чувствовал ее глаза, вечно открытые. Да, он знал эту проклятую драконицу из прошлого и прекрасно помнил ужас, когда она пролетала над верхушками деревьев Чернопесьего и Моттского лесов, помнил опустошительную силу ее атак. Если Искупитель падет, она набросится на лагерь, на курган, на всех и все. Будет огонь – огонь, который не требует топлива, но пожирает всё.