– И теперь, – прошипел Штырь, – или вьешься хвостиком за своим Гредитхреном…

– Градитханом.

– Да плевать. Или бегаешь за ним, как щенок, или помогаешь мне с теми малявками, кто еще жив.

– А ты оставляешь мне выбор?

– Вроде того. Если скажешь, что хочешь быть щенком, я отпилю тебе голову – как можно неаккуратнее.

Крысмонах помедлил.

Глаза Штыря расширились.

– Берегись, солдат.

– Я больше не солдат.

– Может, в этом все и дело. Ты много позабыл. Много важного.

– Например?

Штырь поморщился, как будто подбирал нужные слова; а Крысмонаху вдруг представилась трехногая собака, гоняющаяся по полю за кроликами.

– Ладно, – хрипло сказал Штырь. – Такое с тобой наверняка случалось хоть раз. Ты со своим взводом приходишь в какой-нибудь затхлый городок или деревушку. Припасы пополнить, дорогу узнать, одежду подлатать, неважно. Но убивать никого не собираешься. И начинаешь разговаривать. В таверне. С кузнецом. Со шлюхами. И они рассказывают. Про несправедливость. Ублюдки землевладельцы, местные бандюки, ухмыляющиеся временщики-тираны. Обычное дерьмо. Коррупция и прочее. Ты знаешь, о чем я, Крысмонах?

– Еще бы.

– И как ты поступал?

– Отыскивали подонков и надирали задницу. А могли и вздернуть.

Штырь кивнул.

– Ты вершил правосудие, вот что ты делал. Вот что может сделать солдат, если больше некому. У нас есть мечи, у нас есть броня, есть все, что нужно, чтобы напугать, кого захотим. Но Дассем учил нас – как учил каждого солдата малазанских армий. Конечно, у нас есть мечи, но на кого их поднимать, решали мы. – Штырь опустил меч. – Мы были солдатами, Крысмонах. У нас была возможность – и было право – поступать правильно.

– Я дезертировал…