– Эминола, нет!

Представление поражает своей реалистичностью. Зрители замерли в ожидании…

Слышится необыкновенное по красоте пение, оркестр, словно успокоившись, начинает играть легкую и миролюбивую симфонию.

Гулкий голос вновь раздаётся по всему залу:

– В этот день, когда Ганнибал проснулся, он узнал, что Новый Карфаген захвачен и его возлюбленная, не желая сдаваться римлянам, сгорела заживо в храме богини Танит.

Спустившись с объятого пламенем дерева, Каминская лёгким шагом приблизилась к застывшему в мученической позе Рощину и обняла его.

Зрители ещё некоторое время пребывали в лёегком шоке от увиденного, наконец зал наполнился восторженными криками и аплодисментами.

Свет на сцене вновь погас, и на середину вышел тот же странного вида ведущий с бледным, острым, угловатым лицом и так же, как и в первый раз, оглядев бесчувственным взором публику, резко поднял руку, и словно по волшебству в зале наступила тишина.

Гулкий голос ведущего продолжал:

– Текст пьесы про Ганнибала был написан Мариной Волковой, о судьбе которой мы расскажем вам в следующем представлении.

Зрители восторженно захлопали, а Рудак получил необычайное удовольствие, смотря на побелевшее лицо Исаковского.

Вновь засияли яркие лампы, на сцене появилась пружинная кровать и письменный стол. За ним, в одном халате, с ноутбуком сидела Каминская, на кровати лежал тот самый бледный ведущий, очень похожий на Колосова. Он выглядел так, словно был мертвецом, бледное лицо со стеклянным взглядом было устойчиво направлено в сторону стола, на нём не было никакой мимики, даже глаза оставались неподвижными. Было впечатление, что на его месте манекен, в руках у которого планшетка с листом бумаги. То и дело двигая рукой, он неумело изображал действие художника.

Каминская, играя Марину Волкову, подошла к нему и поцеловала в щёку, посмотрев при этом на свой портрет, и легла рядом.

– Ты необычайно талантлив, Ярик… Как мне повезло с тобой.

Вместо ответа Псевдо-Колосов, словно марионетка, продолжает двигать рукой по листку.

Изумлённая таким поведением, Каминская растерянно смотрит на него, после чего переводит глаза куда-то к сцене, будто ища помощи.

– Какая игра, прямо по-настоящему, – слышится чей-то голос неподалёку от сцены.

Каминская судорожно вздрагивает и чуть не вскрикивает, когда он неожиданно хватает её за руку.

На сцену вбегает какой-то человек. Он быстро присаживается на кровать, рядом с Каминской, и, обняв её за плечи, произносит:

– А вот и я…