Колосов, внимательно наблюдая за ней, весело произнёс:

– Обязательно, Элен.

Пока она пила шампанское, он внимательно, словно гипнотизёр, следил за её движениями.

Она выдохнула, будто задыхаясь, и, закрыв лицо рукой, проговорила:

– Фуух… Что-то мне нехорошо. Всё, для моего усталого организма на сегодня шампанского достаточно.

Неожиданно прозвучал ещё один выстрел, и Каминская, вздрогнув, обратила внимание на толпу.

Сжатого в крепких пальцах собственных телохранителей, на сцену силком вели кричащего и брыкающегося Исаковского.

Колосов как ни в чём не бывало поднялся и, продолжая улыбаться, подошёл к столу и похлопал по нему.

– Вы что делаете? Что это значит? Будьте прокляты, продажные твари! – кричал Исаковский в тот момент, когда верзилы, положив его на стол, начали связывать его наручниками и цепями.

Колосов, широко улыбаясь, нагнулся над ним.

– Мне кажется, вы поняли, кто я такой.

Сказав, он обошёл стол вокруг и пальцем приказал громилам поднести ближе к нему своего двойника, сидящего рядом с засыпающей Каминской.

– Что происходит? – сказала та и повалилась без сознания на кровать.

– Что же ты хочешь от меня, признания? Да пожалуйста! Это я убил Марину Волкову, и эти, кто сейчас рядом с тобой, суки… Столкнули её с моста по моему приказу.

Исаковский захлёбывался от слюны и, яростно шипя, продолжал:

– Более того, послушай. Когда я насиловал её, она даже не сопротивлялась. Отчего это? Ты что, импотент?

Он злорадно смеялся одновременно от радости и жгучей ненависти, сплёвывая пенящуюся слюну, боясь захлебнуться.

Колосов продолжал улыбаться и, погладив его по голове, тихонько ответил:

– Тише-тише…Знаю, всё знаю и прощаю тебя, но ты мне должен. Теперь мы всегда будем неразлучны, ты будешь выполнять для меня самую грязную работу.

Исаковский побледнел и стал брыкаться.