Положив руки Алексу на грудь, я отталкиваю его. Он неуклюже пятится.

– Это я уже слышала. Не сомневайся.

Я пробиваюсь сквозь толпу в коридоре и уже наполовину спускаюсь по лестнице, когда кто-то окликает меня. Я замираю на месте; люди позади налетают друг на друга, словно костяшки домино, и осыпают меня ругательствами.

– О боже, ну что еще? – оборачиваюсь я и вижу Кента.

Он перепрыгивает через перила на лестницу, едва не столкнув Ханну Гордон, и приземляется на две ступеньки выше, слегка запыхавшись.

– Ты пришла.

Его глаза горят от счастья. Шоколадные и карамельные пряди волос падают на лоб, вбирая свет рождественских гирлянд, развешенных повсюду. Я испытываю почти неодолимое желание заправить ему волосы за уши.

– Я же обещала прийти.

В животе разгорается тупая боль. Весь вечер – весь день – я желала одного: оказаться рядом с ним. А теперь у меня нет времени.

– Слушай, Кент…

– Я сначала подумал, что ты где-то здесь, когда увидел Линдси. Вы же неразлучная парочка. Но потом я искал тебя… – Он осекается и краснеет. – В смысле, не то чтобы искал. Просто, ну, знаешь, бродил среди толпы, развлекал гостей. Разве не это должен делать хозяин? Развлекать гостей. В общем, я поглядывал по сторонам…

– Кент.

Мой голос звучит резко и злобно; на мгновение я закрываю глаза, представляя, каково лежать рядом с ним в полной темноте, воображая прикосновение его руки. Внезапно до меня доходит, насколько все это невозможно – между им и мной. Когда я открываю глаза, он по-прежнему стоит рядом и ждет, чуть морща лоб, такой нормальный и милый. Ему нужна девушка в кашемировом свитере, которая превосходно решает кроссворды, или играет на скрипке, или работает в благотворительных столовых. Хорошая, нормальная, честная девушка. Боль в животе усиливается, словно там сидит дикий зверь и грызет мои внутренности. Я никогда не стану достаточно хороша для него. Даже если придется проживать этот день до скончания веков, я никогда не буду ему соответствовать.

– Прости, – выдавливаю я. – Не могу сейчас с тобой говорить.

– Но… – начинает он, с неуверенным видом пряча руки в манжеты рубашки.

– Прости.

Я чуть не добавляю: «Так лучше», но решаю, что это бессмысленно. И не оборачиваюсь, хотя чувствую спиной его взгляд.

На улице я натягиваю флиску и застегиваю до подбородка. Дождь стекает по шее, на штанах мгновенно появляются пятна. По крайней мере, сегодня на мне обувь без каблука. Я иду по подъездной дорожке. Асфальт обледенел, и я хватаюсь за машины, чтобы не упасть. Холод раздирает легкие, и как ни странно, в голове возникает простейшая и глупейшая мысль: «Надо было чаще бегать». Я практически выбилась из сил, мне хочется смеяться и плакать. Но я не останавливаюсь – меня подхлестывает мысль о Джулиет, которая припала к земле у Девятого шоссе, наблюдая, как машины мчатся мимо, поджидая Линдси.