– Не без того, – согласился я. – Не обижайся.

Лейтенант попрощался и отправился по делам службы. Его шаги гулко простучали по каменной лестнице.

Я на всякий случай запер дверь и повел брата показывать свое новое жилье.

Сережка удивлялся, охал и ахал, глядя на убранство башни. Серафим сзади важно кивал головой на каждое мое слово.

Очень скоро портной снимал мерки для парадного мундира, а Сережка по обыкновению делился новостями.

– Писарь из канцелярии с утра шепнул, что князь подписал тебе капитана и орден Святого Владимира первой степени.

– Ну надо же, какая щедрость, – усмехнулся я.

– Как только форма будет готова, пойдешь с его дочкой под венец.

– Всю жизнь мечтал, – заметил я так же ернически.

– Большой человек будешь, – брат сделал вид, что не различил иронии. – Говорят, через пару лет назначит Иван Васильевич тебя воеводой.

– Ну, развернусь, – отозвался я тем же глумливым тоном.

– Дань, а ведь правда, – брат вдруг зашептал мне в самое ухо. – Кто бы ты ни был на самом деле, ты ведь мне брат. Станешь начальником, вспомни про Сережку Концепольского.

Я кивнул, стараясь не морщиться.

«А отец так и не пришел, – пронеслось в голове, когда братец, выболтав все сплетни, убрался из моей хоромины. – Неужели знает про дочку?»

Но тут же я одернул себя: «Он хоть и лох, но за помощь в прибавлении собственного семейства непременно пришел бы поблагодарить со скандалом и мордобоем. Просто не хочет иметь ничего общего с палачом-сыном. Идеалы, однако».

Я устроился у окна в кресле-качалке своего предшественника, наблюдая, как снег засыпает лес на другом берегу Клязьмы. Пару раз приходили служки, предлагая поесть, но я отказывался, опасаясь яда. За печальными размышлениями закончился короткий день предзимья.

Серый свет пасмурного неба умер, оставив меня плыть высоко над землей в океане темноты.

Скоро мне это надоело, и я перебрался на ту сторону, где был виден город. В окошках домов побогаче весело горели огоньки свечей и масляных плошек. Но таких было немного. В основном за маленькими, мутными стеклами домишек тускло чадили лучины. Некоторые и вовсе освещались углями из открытых дверок печей. Понемногу меркли и они. Подданные князя завершали свои нехитрые дела перед отходом ко сну.

«Есть ли им вообще какое-то дело до князей, пророков, предтеч? Есть ли вообще разница, старый князь будет править или мальчишка из тех, кого обычно на кол сажали за святотатство? – подумалось мне. – Чем привлечь их на свою сторону? Обещаниями кисельных берегов коммунизма через тридцать лет? Ох уж эти сказки, в которые отец верит… Техническим прогрессом? Через десять лет… Увеличим урожайность зерновых в четыре раза… Да, про молочные реки бесклассового общества лучше звучит.