До особняка Эстебана домчались без остановок. Там я поручил Микаэля заботам Уве, а сам задержался заплатить извозчику. Бородатый дядька придирчиво оглядел лавки и пол, выискивая капли крови, ничего не нашел и все же заломил двойную иену. Я с сомнением посмотрел на него, но в итоге решил не мелочиться, заплатил без споров и торга. А только зашагал к арке, и со двора донесся крик Микаэля:

— Ты что творишь, бестолочь?!

Я поспешил на шум и обнаружил маэстро Салазара уложенным на лавочку, рядом смущенно топтался Уве, а Марта стояла, уперев руки в бока.

— Чего ты блажишь? — возмутилась она. — Я просто рану закрыла!

— Нельзя со мной так, дура! — выдал Микаэль, судорожно подергивая раненой ногой. — Вина разогрей и тащи иголку с ниткой, сам все сделаю!

К нам выбежал Эстебан, следом из лавки вышел его тесть-аптекарь, они увели бретера в дом, а я раскрыл саквояж и кинул Уве кошель с золотом.

— Марта! — окликнул я девчонку, уже поднявшуюся на галерею второго этажа.

— Да?

— Твои деньги!

Ведьма глянула исподлобья, но все же спустилась и протянула руку за кошелем.

— Ну и какая муха тебя укусила? — спросил я, вкладывая в девичью ладонь увесистый кожаный мешочек.

Уве что-то неразборчиво пробурчал и спешно ушел в дом, а Марта недобро засопела, но отмалчиваться не стала и обвиняюще произнесла:

— Ты запретил мне практиковаться!

— Я запретил использовать магию, — возразил я. — Режь, промывай, зашивай, делай примочки. Учи анатомию. Тебе есть чем заняться.

Высокие скулы ведьмы проявились еще сильнее, тонкие бледные губы превратились в ниточку, серые глаза блеснули льдом.

— Магия лучше! — заявила Марта. — Резать и зашивать может любой коновал, а я исцеляю людей, спасаю жизни! Эстебан говорит, у меня настоящий талант!

Захотелось отвесить девчонке затрещину, и сдержать этот порыв удалось с превеликим трудом.

— У тебя есть талант, но нет патента! — подался я вперед. — Донос не просто сломает тебе жизнь, он ее предельно укоротит!

— Да кому…