Однако Зафир, не замечая этого, склонился над телом, мерно раскачиваясь из стороны в сторону и причитая:

— Все потеряно, все потеряно! За что мне это? Чем я так провинился? Потерять все, что имею: дети мои, дети! Моя плоть и кровь, мое наследие!

Старик разрыдался, пряча лицо в ладонях. Плечи его сотрясались, а сквозь всхлипы то и дело неслись проклятия.

Ульф первым подошел к Зафиру и положил руку на его плечо, привлекая внимание.

— Ваши дочери целы, — тихо произнес он. — Диргаму не помочь, а им необходима ваша поддержка. Оставьте тело, его предадут земле со всем уважением. Ступайте к живым.

Зафир поднял на северянина пустые глаза, явно не понимая, о чем ему говорят.

— Мне жаль. Скорблю о вашей потере, — Ульф говорил ровно, но тоска явственно отразились на его лице. — Немыслимое горе для отца — увидеть смерть своих детей.

Только сейчас Ульф рассмотрел, что в волосах аристократа не осталось ни единой темной ниточки, лишь седина, окрашенная бликами огня.

— Они могли бы жить, но я погубил их. Я! — Зафир вскочил на ноги, бешено вращая глазами. — Привел убийцу в собственный дом, пустил на порог. Хотел наказать Анвара за дерзость — и просчитался горько и страшно.

Он отвернулся, скользя взглядом по замершим людям и рассмеялся глухо, отчаянно и страшно.

— Смотрите! — голос его оборвался на высокой ноте. — Смейтесь! Празднуйте! Расскажите всему Дармсуду о падении дома Зафира вар Ияда! — он обернулся к северянину и раздельно произнес: — А вы, лорд регент, верно, не случайно оказались тут? Конечно, вон и стража с вами. Это правильное решение. Но как же больно платить по счетам!

Старик обхватил себя руками, словно только начал чувствовать вечерний холод и сырость, а затем добавил на два тона тише:

— Не думайте, что я обезумел от горя, о нет. Сейчас я вижу все отчетливее, чем когда либо в жизни. Анвар хочет получить магию храма, не дайте ему сделать этого, иначе его уже не удастся остановить. И у него есть союзник из другого мира. Не-человек. Думаю, мы оба понимаем, что это значит.

— Демон.

— Да. Наверное, кто-то, переживший вторжение три луны назад, — он тяжело вздохнул, чуть покачнулся, но устоял на ногах, раздраженно отмахнувшись от предложенной руки. — Обещайте, что уничтожите их обоих.

Регент кивнул.

— Даю слово. А сейчас идите к жене и дочерям — это последняя возможность поговорить, прежде, чем стража уведет вас. Вы арестованы по обвинению в измене.

— Мне не о чем говорить с ними: они не заменят мне сыновей, — его голос был едва слышным из-за рева пламени. — К тому же, к чему им такой муж и отец? Счастье, если их имена перестанут связывать с моим. На них нет вины, они ничего не знали. Незачем тянуть, зовите людей.