– Псовое ущелье, – перевел Певчий.

Шакал фыркнул.

– Пойдешь туда, Печный, и не только мне будет грозить опасность быть нашпигованным стрелами.

– Но у тебя нет времени об этом переживать.

Он был прав.

Шакал похлопал старого трикрата по плечу.

– Живи в седле.

– Умри на свине.

Ответ Певчего прозвучал зловеще, будто совет на будущее.

Повесив тренчало, Шакал ринулся через арку и прорвался сквозь висячий мох. Затем нашел Очажка и оказался в седле прежде, чем понял, что даже не бросил прощального взгляда на Синицу. Она сделала то, что должна была, чтобы спасти не только себя, но и других. Теперь же Шакалу предстояло сделать то же самое.

Ориентируясь по звездам, он направился строго на север. Когда мог, ехал верхом, когда почва становилась слишком болотистой – выбирался из седла и шел рядом с Очажком. И верхом, и пешком Шакал спешил, изнуряя себя и двигаясь так быстро, как только позволяла Дева. И все равно – бо́льшая часть ночи ушла на то, чтобы преодолеть этот сырой край.

Шакал не мог позволить себе передышки. Зная, что, достигнув твердой земли, Очажок захочет перейти на бег, он забрался в седло и поскакал что было мочи. Вскоре прямо перед ними взошло солнце и ослепило объявлением их неудачи. День предстоял длинный, жаркий и исключавший задуманное. И все же неумолимый свет их щадил. Шакал не видел трудных лиг впереди, – лиг, которые станут длиннее по мере того, как силы полуорка и свина начнут истощаться. Но расстояние не знало усталости. Эта земля просто своим существованием не давала им себя одолеть.

Но Шакал ткнул Очажка пятками.

Меситель, должно быть, сильно их опережал – болото едва ли его задерживало. Если Шакал хотел наверстать его, то только взметая пыль и камни раздвоенными копытами его сильного свина. Очажок был варваром из варваров, но даже его звериной выносливости был предел. После двух переходов через топь он был далеко не свеж, хотя и не изнурен.

Пока.

Шакал гнал его до берега ручья, вероятно, притока Алундры. Здесь он остановился, чтобы напоить Очажка. На востоке все еще тянулся яркий вал утра. Туда и лежала дорога. Чтобы не продвигаться вслепую, Шакал решил на время остановиться. Они выждут, пока наступит день и горизонт перестанет пылать, а пока позволят себе столь необходимый обоим отдых. Вот только Меситель уйдет еще дальше.

Шакал двинул вперед.

Он ехал усталый, с ноющей головой, щурясь под солнечными копьями. Очажок мчался на север, уклоняясь от ослепляющего света, и Шакалу приходилось постоянно браться за свинодерги и его направлять. Зная, что Очажок устал, ездок внимательно прислушивался к дыханию зверя и радовался, что не слышит кровавого харканья.