Но жизнь продолжалась. По утрам они работали с большими луками на основной палубе и средними на нижней, однако не стреляли, и Миас приказала использовать старую тетиву – она не хотела, чтобы случайно выпущенный болт попал в кейшана. Днем они тренировались с оружием. Куглин, хотя и оставался все таким же неприятным, знал свое дело, обучая детей палубы сражаться на земле. Они узнали, как следует держать стену щитов и действовать вместе. Ну а в остальное время им приходилось ухаживать за кораблем. Поднимать и сворачивать крылья, чинить одежду, приводить в порядок палубу, менять старые веревки; и все по очереди несли вахту под ярким сиянием Глаза Скирит и в бледном свете ее Слепого Глаза. И хотя периодически кто-то видел корабли и лодки на горизонте, складывалось впечатление, что Мать улыбается «Дитя приливов» и остальным кораблям, и им ни разу не пришлось вступить в сражения. Три черных корабля легко пожирали пространство, голова аракисиана постепенно приближалась.

Миас заставляла Джорона дополнительно тренироваться с курновом, а также фехтовать длинным, странным образом изогнутым мечом до тех пор, пока не объявила, что его умения стали «сносными». Она пыталась научить его тому, что называла самым полезным навыком владения курновом, «быстрое обнажение» – метод, при котором ты одним движением срываешь клинок с пояса, тут же переходишь в атаку и наносишь противнику удар в корпус. Однако у Джорона никак не получалось сделать все правильно, оружие застревало, или он мог отрубить себе ногу, будь клинок настоящим.

Однажды он не выдержал.

– У меня никогда не получится! – заявил он.

Джорон ожидал, что Миас станет его ругать, но она лишь взяла у него тренировочный клинок и еще раз показала, что следует делать.

– Когда возникнет настоящая нужда, хранитель палубы, у тебя все получится. – Она вернула ему тренировочный клинок. – Но дополнительные упражнения еще никому не вредили.

В оставшееся время Джорон успевал поить и кормить ветрогона, который не подавал признаков жизни, не дышал, и у него не прощупывался пульс. Ветрогон не испражнялся – за что Джорон был благодарен, – но от него не исходило запаха разложения. Иногда Джорон начинал думать, что это просто свойство ветрогонов – они ведь являлись совершенно необычными существами, – в другие моменты просто надеялся на лучшее. Джорон нашел способ качать ветрогона у себя на груди, осторожно опуская кусочки пищи в клюв или капая в него воду. И так день за днем, и постепенно горячий запах песка и ощущение хрупких костей под кожей перестали вызывать у Джорона отторжение, стали для него нормальными.